На Маунт-Болди лежала снежная шапка, а на бульваре Уилшир каждая пальма просматривалась на пять миль вперед. Джоан Пилер поставила кассету «Токинг Хедс».
— Тебе понравится, Астрид, — сказала она, когда мы ехали по Мелроуз-авеню мимо магазинов косметики и кафе сальвадорской кухни. — Рон и Клэр Ричардс. Она актриса, он работает на телевидении.
— Дети есть? — спросила я, надеясь на отрицательный ответ. Хватит с меня младенцев и подарков за доллар, когда двухлетка катается в дорогой игрушечной машине.
— Нет. Собственно, они подумывают об удочерении.
Я замерла. Удочерение. Слово стучало в голове, как камушки в коробке из-под овсяных хлопьев. Мысли путались. Мимо промелькнули «Парамаунт студиос», трое арочных ворот, терминал для оплаты парковки, люди на фэтбайках. Глаза Джоан затуманились тоской.
— В следующем году буду здесь.
Иногда я спрашивала себя, кто из нас старше…
Я медленно поворачивала в голове слово «удочерение», как будто оно радиоактивное. Перед глазами встало осунувшееся, утратившее упругость лицо матери, слепые от ярости глаза.
Джоан ехала мимо старомодных магазинов к западу от Ла-Брея-авеню. Секонд-хенды, магазины игрушек для взрослых. Мы свернули на юг, на тихую улочку с оштукатуренными домами, огромными белеными платанами с листьями-ладонями. Остановились, и я прошла за Джоан к двери. Эмалевая табличка под дверным звонком гласила: «Чета Ричардс». Джоан позвонила.
Открыла женщина лет тридцати, похожая на Одри Хепберн: темные волосы, лебединая шея, широкая лучистая улыбка. Пригласила нас в дом и густо покраснела.
— Я Клэр. Мы вас ждем.
Бархатный голос звучал старомодно. Она не глотала окончания, произносила звуки четко и звонко.
Джоан занесла чемодан. У меня в сумке лежали мамины книги, шкатулка дяди Рэя и вещи от Оливии.
— Давай помогу! — Женщина взяла у меня сумку и положила ее на кофейный столик. — Клади, где хочешь.
Я поставила остальное рядом со столиком и оглядела гостиную. Низкий потолок, бледно-розовые стены, красноватые сосновые половицы. Мне уже нравилось. Над камином висела картина — медуза на темно-синем фоне с тонкими яркими полосками. Живопись… Я не верила своим глазам: кто-то покупает настоящие картины! Стеллажи книг с потертыми корешками, компакт-диски, пластинки, кассеты. Две стены занимал современный удобный диван обтекаемой формы, с сиренево-красным тканым рисунком. В центре — лампа для чтения. Я затаила дыхание. Этого просто не может быть, не со мной… Она передумает…
— Надо обсудить пару моментов. — Джоан уселась на диван и открыла портфель. — Астрид, оставь нас на минутку, пожалуйста.