Сегодня они лягут на сосновую кровать с розами на простынях, и я опять останусь одна. Женщины всегда ставят мужчин на первое место. Потому-то все в этом мире через задницу!
После недели наедине с Клэр я неохотно вернулась заканчивать десятый класс в Фэрфакс-Хай. Хорошо хотя бы, что не пришлось ходить в школу в Голливуде, где помнят, как я ела из мусорных баков. Чистый лист. В Фэрфакс я, к своей радости, опять стала невидимкой. Дома меня всякий раз ждали бутерброд, стакан чая со льдом, улыбка Клэр и вопросы. Сначала они казались странными и излишними. Меня еще никогда никто не ждал, не слушал, как поворачивается ключ в замке. Даже в детстве. Казалось, сейчас она станет ругать, но дело было не в этом. Она хотела знать про сочинение по Эдгару По и рисунки желудочков сердца и системы кровообращения. С сочувствием отнеслась к двойке по алгебре.
Спрашивала про одноклассников, но сказать было нечего. Я и в лучшие времена общительностью не отличалась. Школа — это работа, которую делаешь и уходишь. Я не собиралась записываться в кружок испанского или движение за трезвость на дорогах. Даже мимо компаний наркош ходила, не поворачивая головы. Теперь у меня была Клэр, и она меня ждала. Что еще нужно?..
— Как сегодня школа, хорошо? — спрашивала она, подвигая стул к красно-белому кухонному столу.
Она ошибочно полагала, что Фэрфакс — вроде школы ее детства в Коннектикуте, несмотря на металлодетекторы на каждом входе. Я не говорила про потасовки на школьном дворе и ограбления в автобусе. В столовой какая-то девчонка с вызовом прожгла соседке сигаретой дырку на спине прямо у меня на глазах. В коридоре возле кабинета испанского парню приставили нож к горлу. На физкультуре девочки рассказывали про аборты. Клэр все это знать не требовалось. Я хотела, чтобы мир для нее оставался прекрасным. И в школе у меня все всегда было хорошо.
В субботу Рон подстриг газон, срезал бутоны энотеры и занялся чтением сценариев. Позавтракали бубликами с лососиной, и Клэр ушла на хореографию. Я села рисовать рядом с Роном. Постепенно я к нему привыкала. Он не делал попыток сблизиться.
— Как тебе Клэр? — неожиданно спросил он поверх очков, словно старик.
— Нормально.
Я смутно понимала, о чем он. Ночами я слышала скрип половиц под босыми ногами — Клэр расхаживала по комнате. Разговаривала так, словно тишина раздавит, если не подпереть ее непрерывным потоком звуков, плакала с полоборота. Однажды повела меня в обсерваторию и разревелась перед макетом звездного неба. Созвездия апреля.
— У тебя есть номер моего пейджера. Если что…