Стояло серое февральское утро, настолько хмурое, что со двора не было видно Голливудских холмов. Мы собирались к матери. Клэр обо всем договорилась. Она надела мини-юбку, водолазку и колготки, все коричневое. Поморщилась, глядя в зеркало.
— Может, лучше джинсы?
— Джинсы нельзя.
Думать о встрече было почти невыносимо. Мать могла сделать ей больно. Или могла ее покорить. Я не знала, что хуже. Клэр была моей, она меня любила. Зачем матери вставать между нами? Но это же моя мать, ей вечно надо быть в центре внимания, все должно крутиться вокруг ее персоны!..
Мы не виделись со времен Старр. Марвел отказывалась отправлять меня на специальном автобусе, считала, что чем меньше у нас контактов, тем лучше. Я взглянула в зеркало. Что мать теперь обо мне подумает? Шрамы на лице были только началом, с тех пор много чего произошло. Я не знала, как себя вести, я была уже слишком взрослой, чтобы прятаться в ее молчании, а теперь еще и волновалась за Клэр.
Потрогала лоб:
— Кажется, заболеваю.
— Волнение перед сценой. — Клэр разгладила юбку. — Я тоже нервничаю.
Я сомневалась насчет своей одежды: длинная юбка, мартинсы, толстые носки и вязаный свитер с кружевным воротником из «Фред Сигал», где отоваривается весь модный молодой Голливуд. Мать стошнит. А переодеться не во что, ничего другого у меня теперь не было.
Ехали на восток целый час. Клэр возбужденно болтала, она не выносила тишины. Я смотрела в окно и сосала мятный леденец, закутавшись в толстый ирландский свитер. Постепенно пригороды сменились складами пиломатериалов, полями, запахом навоза и длинными туманными видами в рамочке защитной лесополосы из эвкалиптов. Колония для несовершеннолетних, мужская тюрьма. Больше двух лет назад я приезжала сюда совсем другой девочкой в розовых туфельках. Узнала магазинчик. Упаковка колы, двенадцать штук, за два доллара сорок девять центов.
— Направо.
Проехали по той же асфальтовой дороге к женской тюрьме, мимо дымовой трубы, водонапорной башни и сторожевой вышки на входе. Припарковались на участке для посетителей.
Клэр сделала глубокий вдох.
— На вид не очень ужасно.
На фикусных деревьях воинственно каркали вороны. Дрожа от холода, я натянула на пальцы рукава свитера. Прошли сторожевую вышку. Охрана отобрала книгу, которую Клэр привезла в подарок — «Ночь нежна» Фицджеральда, ее любимая. Металлодетектор зазвенел от моих ботинок, и пришлось снимать. Бряцанье ключей, с шумом захлопнувшаяся дверь, рация — саундтрек свидания с матерью.
Мы сидели за столом под синим навесом. Я смотрела на дверь, откуда появится мать, а Клэр — в сторону распределителя, где толпились новые заключенные. Некоторые подметали двор — сами вызвались от скуки. В основном молодежь, одна-две старше двадцать пяти. Каменные лица не предвещали ничего хорошего.