Я представила, что сейчас врет про «потрясающее будущее» первая ученица. Сказала бы правду: «Половина из вас уже достигла в жизни вершины. Оглядитесь хорошенько, потому что отныне будет только спуск. Остальные поднимутся еще немного, найдут стабильную работу, съездят на Гаваи или переедут в Финикс, штат Аризона… Но сколькие из полутора тысяч сделают что-то на самом деле стоящее, напишут пьесу или картину, которую купит галерея, найдут лекарство от герпеса? Двое, трое? А сколькие встретят настоящую любовь? Может, один. Остальные пойдут на компромисс, придумают оправдания, обвинят кого-то или что-то в своих неудачах и повесят все это на сердце, как кулон на цепочке».
Я плакала. Знала, что могла бы что-то придумать, найти кого-то, кто помог бы. Как же я так потерялась? Мама, почему ты выпустила мою руку в автобусе, почему у тебя было столько свертков? Казалось, что время — огромное море, а я плыву на спине черепахи, и на горизонте не видно ни одного паруса.
— Знаешь, так странно, — заговорила Ивон, — я думала, что буду тебя ненавидеть. Когда ты пришла, так и заявила: «Вот ее нам и не хватало! Кому нужна эта белая? Только послушайте, как говорит! Принцесса Диана!» А оказалось — да, ты нам нужна!
Я сжала ей руку. У меня была Ивон, Ники, небо Рафаэля, пятьсот долларов, аквамариновое кольцо покойницы и списанное в утиль будущее. О чем еще мечтать девушке?
В то лето мы толкали барахло на всех блошиных рынках от Онтарио до Санта-Фе-Спрингс. Рина раздобыла по дешевке самоклеящуюся пленку под «зебру», и я обклеивала барные табуреты и коробки из-под обуви, детский стульчик с горшком и ходунки для жизнерадостных пенсионеров. Коты старались не попадаться мне на глаза.
«Нужно сделать как выставочный зал!» — новая Ринина песня.
Наш полосатый обеденный гарнитур уже продался. Она выручила четыреста долларов, дала мне сотню. Предложила жить у нее и платить за место и стол, как Ники. Хотела как лучше, но я перепугалась насмерть.
На толкучке в Фэрфакс-Хай мы натянули над палаткой синий брезент, чтобы дамы, копаясь в тряпках, не схватили солнечный удар. Они, как рыбы, кормились у рифа, а мы, мурены, терпеливо поджидали, когда они подплывут ближе.
— Бенито зовет к себе, — прошептала Ивон, пока Рина поправляла покупательнице шляпу и вкручивала, как ей идет.
— Не вздумай! — отрезала Ники.
Ивон мечтательно улыбнулась.
Она снова была влюблена. Я не видела причины ее разубеждать — уже бросила разбираться, что правильно и важно, а что нет.
— Вроде хороший парень, — сказала я.
— Многие предлагают тебе разделить с ними жизнь? — спросила Ивон.