В октябре листья слив, дланевидных кленов и амбровых деревьев покраснели и стали облетать. Я вернулась из школы, спеша рассказать Оливии об учителе, который попросил остаться после уроков, чтобы поговорить о «ситуации в моей семье». Представляла, как она будет хохотать, когда я изображу его виноватое лицо. Я хотела понять, чего от него ждать.
Внезапно из моих парусов высосали ветер, они похлопали и поникли посреди океана. Автомобиль Оливии стоял под брезентом…
Я только недавно ее видела, и она ни словом не обмолвилась, что уезжает. Как она могла? Даже если случилось что-то непредвиденное, оставила бы записку! Прошло два дня, три… Опавших листьев в ее дворе становилось все больше, они прилетали с ветром и ложились на брезент, точно обрывки японской бумажной ширмы.
Мрачная и обкуренная, я сидела в своей комнате и рисовала занавески. Их полоски теперь были единственным, что меня интересовало и имело смысл. Я не рассказала матери о своей утрате — не вынесла бы ее тайного злорадства. Она мне поведала, что переписывается с доктором наук, профессором античной литературы. Он снабжал ее оригинальными переводами неприличных отрывков из Овидия и Аристофана. Ей нравился контраст с любовными посланиями Уайли, Мужика Дэна. Еще она получила очаровательное письмо от редактора небольшого издательства в Северной Каролине, а также Ханы Грюн, знаменитой кельнской феминистки, которая прослышала о ее несчастье. Писала о новой сокамернице; прошлую она в конце концов сплавила — бормочущую про колдовство бабу отправили в тюремную лечебницу. Разумеется, ничто в ее письме меня не касалось, за исключением зубов.
Дорогая Астрид!
У меня по причине небольшого разногласия с соседками по корпусу шатается зуб. Терять здесь зубы никак нельзя — идея посещения тюремного дантиста чересчур гротескна. Представляю себе потерявшего счет врачебным ошибкам тощего багрового пропойцу, руки которого трясутся от паркинсонизма. Или толстую бабу, которой только свиней бить, — лечит без анестезии и получает удовольствие от воплей пациента.
Астрид, береги зубы! Теперь никто не отведет тебя к приличному стоматологу. Дадут сгнить во рту, а потом, когда стукнет двадцать четыре, придется выдирать все. Я каждый день чищу их ниткой и массирую десны солью. Попробуй раздобыть витамин C, а если не купят, ешь больше апельсинов.
Мамочка Йокум.
Луну обвело водяным кольцом — глаз ворона в тумане. Наступило первое ноября. Я никому не сказала, что это мой день рождения. Праздновать его без Оливии — еще хуже, чем оказаться забытой. Я напоминала самой себе картину «Падение Икара». Видны только ноги, а крестьянин с коровой продолжают пахать.