О господи, сказывается общение с Марвел… Еще немного, и я начну отпускать расистские шуточки. Оливия — это Оливия. У нее красивая мебель, часы, ковер и чучело попугая Чарли. У меня — несколько книг, шкатулка, лохмотья кашемирового свитера и плакат с пометом животных. Не такая уж и разница. И у той и у другой — немного.
Подошла к соседской двери, сегодня никто не заметит. Во дворе пахло полевым луком. Постучала. Послышались шаги, Оливия открыла. Выражение ужаса на ее лице напомнило, что мы не виделись с ноября.
Она втянула меня в дом и заперла дверь. На ней была серебристо-серая атласная ночнушка и пеньюар. Играла музыка, которую я слышала в первый вечер, женщина с плачущим голосом. Оливия села на диван и тронула меня за руку. Я не шевелилась. Она не смела на меня взглянуть. «Рожа», называли меня в школе. «Франк Н. Штейн».
— Господи, что случилось?!
Хотелось ответить остроумно, холодно и саркастично, сделать ей больно. Она меня предала, бросила не колеблясь!
— Где вы были? — спросила я.
— В Англии. Что с лицом?
— И как, повеселились?
Я взяла со стола футляр из-под компакт-диска: ярко-освещенное лицо темнокожей женщины с цветком за ухом. Она пела что-то печальное про лунный свет среди сосен. Билли Холидей. Оливия разглядывала мое лицо и шрамы на руках, где не закрывал свитер. Теперь я была сама собой: открытой раной. Она больше не захочет моего общества.
— Посмотри на меня, Астрид!
Я отложила футляр. На столе добавилось темно-синее шероховатое папье-маше с фигурками. Тяжелое и прохладное. Интересно, что она сделает, если уронить его на каменную столешницу? Я была не настолько пьяна — поставила обратно.
— Это собачий мир. Вы знали? Они творят что хотят! Кстати, в мой день рождения. Мне пятнадцать.
— Чего ты хочешь, Астрид? — тихо спросила она, как всегда прекрасная, элегантная, с гладким нетронутым лицом.
Я не знала. Например, чтобы она меня обняла, пожалела… Хотела ее ударить! Хотела, чтобы она поняла, как сильно мне нужна, и пообещала больше никогда не уезжать.
— Прости меня, пожалуйста.
— Не притворяйтесь, вам все равно.
— Астрид, ну что я такого сделала?! Уехала из города?
Розовые ладони обращены вверх. Ждет, что я их наполню? Чем? Водой, кровью?
Разгладила атласный подол.
— Это же не преступление. Мне правда жаль, что меня не было рядом, но я не виновата.
Я села на диван и положила ноги на уставленный редкостями столик. Приятно чувствовать себя в роли капризного ребенка. Она пододвинулась. Я уловила знакомый зеленый запах духов.
— Астрид, взгляни на меня. Ну прости! Почему ты мне не веришь?