— Не выйдет, я не покупаюсь на фокусы. Спиртное есть? Хочу напиться.
— Могу дать немного кофе с коньяком.
Оливия оставила меня с Билли Холидей и пошла звякать посудой на кухне. Я не предложила помощь. Через минуту она вернулась со стаканами, бутылкой бренди и кофе. Само совершенство, даже в том, как поставила поднос на стол, присев с прямой спиной.
— Слушай, — сказала она, устраиваясь рядом, — в следующий раз пошлю тебе открытку, идет? «Жаль, что тебя нет рядом, с любовью…» Бренди? — Налила коньяк в суженные кверху бокалы.
Я выпила залпом, не пытаясь почувствовать вкус. Ему, наверно, лет пятьсот, и его привез в Америку еще Колумб на «Нинье», «Пинте» и «Санта-Марии». Оливия поболтала жидкость в своем бокале, понюхала, пригубила.
— Я не самый чуткий человек в мире, не их тех, кто посылает открытки в день рождения. Но я постараюсь, Астрид. Это максимум, на что я способна!
Протянула руку к моему лицу, однако так и не дотронулась, опустила на плечо.
— О, ради бога, перестань! — Оливия откинулась на подушки. — Дуешься, как мужчина!
Я видела наше отражение в зеркале над камином, красоту комнаты, Оливию в серебристом пеньюаре, который блестел, как ртуть в лунном свете. А рядом лохматая несчастная девочка из совсем другого фильма, с рубцами на лице и в свитере за доллар.
— Кстати, у меня для тебя подарок! Хочешь посмотреть? — Она встала.
Я не повернула головы. Думает, подарками можно все исправить? И все же я невольно любовалась ее ленивой грацией. Серебристый атлас бежал за нею, как собачка. Я налила еще бренди, поболтала, глядя, как жидкость разделяется на струи и сходится в янтарном центре на дне. Он пах огнем и фруктами и обжигал горло. Я чувствовала себя точь-в-точь как Билли Холидей — как будто уже выплакала все слезы и этого мало.
Оливия вернулась с белой коробочкой и бросила ее мне на колени.
— Не надо подарков! Просто хочется чувствовать, что кому-то есть хоть какое-то дело!
— Не надо, значит? — поддразнила она, делая вид, что собирается ее забрать.
Я открыла упаковку «Пенхалигон» и, развернув тонкую бумагу, увидела винтажный флакон: стекло, серебро, узорчатая пробка и бледно-розовая жидкость. Поставила на стол.
— Спасибо.
— Не будь такой букой, понюхай! — Она нажала на узорчатую головку и окружила меня тонкой завесой капелек.
Запах поразил! Совсем не похоже на «Ма Грифф». Аромат маленьких цветов в лиственных английских лесах. Аромат девочки в переднике и панталонах, которая плетет венки из ромашек, — девочки из волшебной сказки Викторианской эпохи.
Оливия широко улыбнулась. Очаровательно неправильный прикус, как всегда, действовал на меня сильнее, чем ее совершенство.