– Солёного огурчика? Ветчины? А может, чего-нибудь посытнее? Зразы с кашей? Я сейчас крикну, нам принесут...
Ловефелл покачал головой и перешёл к делу:
– В прошлом году у вас был договор с монастырём Братьев Меча на поставку пива, так ли это?
– Точно, мастер Ловефелл. Очень прошу, зовите меня Генрих. Генри, значит, если угодно.
– Конечно, Генри. Насколько мне известно, в разгрузке поставок тебе обычно помогал один мальчик...
– Ах, этот... – Брандт покачал головой. – Хороший парень. Потому что, видите ли, я лично занимался поставками, чтобы оказать монахам уважение. Парень был работящий, вот я и взял его в помощники.
– Можете ли вы мне что-нибудь о нём рассказать? Кто он такой, из какой семьи?
Брандт ущипнул нижнюю губу.
– Мастер Ловефелл, честно говоря, никому другому я бы этого не сказал, но вам, конечно, расскажу, что знаю.
– Это очень любезно с твоей стороны, – ответил инквизитор. – Я весь внимание.
Трактирщик отпил два глотка вина.
– Скажу прямо: мать этого малыша была ведьмой. Четыре года назад она была арестована и осуждена.
Вот оно как, подумал Ловефелл с удовлетворением, что достиг, наконец, финала дела. Мордимер ведьмин сын. Этого он и в самом деле мог ожидать. Инквизиториуму происхождение его подопечного ничем не мешало. Наоборот: он был рад, что парень унаследовал силу, ибо такие неразвитые, спонтанные способности сулили ему гораздо лучшую будущность.
– Её сожгли?
– Да, сожгли. На Цветочном Рынке. Зрелище было – заглядение.
– Ты там был?
– Был, мастер Ловефелл, там полгорода было. Ибо его мать была известна, ох, известна. Чудная женщина, не один на неё точил зубы... Называли её Прекрасной Катериной.
– Помнишь, как она выглядела?
– Помню, мастер Ловефелл, помню. У неё были волосы настолько чёрные, что аж блестели, словно намасленные крылья ворона. И такие длинные, говорили, что могли окутать её, как плащом. И при этом белейшая кожа... Никогда не позволяла, чтобы её коснулись лучи солнца. Даже в не слишком ясный день служанка всегда носила над ней зонт.
– Ты прекрасно всё запомнил, – усмехнулся Ловефелл.
– Ну что ж, – вздохнул Генри. – И я был в неё влюблён, что тут скрывать. Но эта дама была не для таких, как я. Одаривала отношениями лишь тех, кто имел тугую мошну. А впрочем, даже и этого не хватало. Мало ли богатых купцов к ней подкатывали? Однако она выбирала не только богатых, но и значительных. И даже из них, опять-таки, не так много было тех, кто мог похвастаться, что помешал своим ковшом в её котелке.
– Ведьма-куртизанка, – улыбнулся Ловефелл. – Она, должно быть, была исключительной женщиной.