– А как ты узнал, что это письма от Хакенкройца? Может, ты читать умеешь, а? – Монах повернул в его сторону ожесточённое лицо.
– Его сиятельство командующий, что был с гербом, так сказали... И отправили его, а меня приставили, чтобы ему служил, как следует, – пояснил парень без страха, с легковерной самоуверенностью, характерной для находящихся в собственном праве простаков.
– Что-то и ты мне подозрителен, браток, – проворчал монах, но Ловефелл понял, что вожак бандитов начинает колебаться.
Он подошёл и вытащил тряпку изо рта инквизитора.
– А ты что скажешь? – Спросил он.
– Это подложные документы, – ответил Ловефелл. – Люди Хакенкройца дали мне их, чтобы я смог перейти на императорскую сторону и разузнать, где стоят войска, а потом вернуться с вестями.
– Но ты не вернулся, – парировал главарь.
– Ну, не успел, – признал инквизитор. – Однако, так или иначе, приказ у меня ясный, и мне надо возвращаться к Хакенкройцу.
– Странную ты выбрал себе дорогу, чтобы вернуться. – Монах всё это время внимательно наблюдал за инквизитором.
– Найдите лучше, и я пойду с вами, – ответил Ловефелл. – И подумай, что императорские письма могут вам спасти жизнь, если вдруг что случится.
– Письма и я могу показать.
– Там написано «благородный дворянин», а по тебе, при всем уважении, видно, что ты священник или монах.
– Ну, видно, – заржал волколицый здоровяк. – Сам собственного настоятеля дровяной пилой пополам распилил.
Монах улыбнулся, будто вспоминая нечто приятное.
– Я ещё заставил его отречься от Бога и поклясться в служении сатане, чтобы эта сволочь из-под моей пилы попала прямо в дьявольские котлы, на вечную муку и погибель.
– А я настоятельницу Винтранга собственным членом на алтаре трахнул, – похвастался силач.
– Так и я её тоже трахал, – вмешался ещё один из бандитов, с лицом, отмеченным следами от оспы. – И получше тебя.
– Собак тебе трахать, а не настоятельницу! – Гаркнул здоровяк. – Я так её обработал, что...
– Молчать! – Крикнул монах. – Обоим вам собак и коз трахать, содомиты проклятые.
Должно быть, он пользовался большим уважением в шайке, поскольку все они и в самом деле замолчали, и никто даже не смел протестовать. Он, между тем поковырялся некоторое время щепкой в зубах, два раза смачно сплюнул на землю, и было видно, что он размышляет.
– Если ты распорешь второе голенище, то увидишь письма, о которых говорил парень, – посоветовал ему инквизитор.
Монах на этот раз осмотрел документы гораздо внимательнее. Даже поскрёб лист в паре мест грязным ногтем. Его товарищи наблюдали за этой процедурой с явным уважением.