Помывшись и одевшись, Йорвин направился за советом к единственному человеку, которому доверял безраздельно, которому был готов открыть все, не задумываясь о последствиях. К Сиртаме.
Он тихо распахнул двустворчатую дверь, и уже входя, ударился головой об косяк. Обычно двери храма совсем не маленькие и Йоврин без проблем в них проходит, но дверь в покои верховного самудокая была особая, и на фут ниже остальных и на два шире. Покои Сиртамы были наверняка унаследованы он какого - нибудь магистра темных искусств. Большая комната с двумя окнами, казалось, была излишне просторна. В ней размещались два книжных шкафа, стол, на котором были разложены книги, свитки, чернильницы и подставки для перьев. Напротив двери стоял продолговатый тахт, на котором и возлежал Сиртама. В углу стоял киот со статуэткой. Статуэтка была выполнена в форме человека в белом саване, с золотистыми и светящимися как солнце волосами и бородой. Табо, отец Любви, был старательно воссоздан талантливым скульптором и смотрел на всех светящимися добротой глазами, что было передано творцом с потрясающим мастерством.
Стук удара разбудил спящего на тахте монаха. Сиртама открыл глаза, но поначалу не узнал вошедшего. Покои освещались лишь стоявшей на подоконнике лампадой, которая не разгоняла темноту, а лишь освещала саму себя.
- Кто это? А-а, Йорвин, это ты, - Старые глаза начали привыкать к темноте.
В отличие от Йорвина, который ввиду своей принадлежности расе драконов был награжден неограниченной молодостью, Сиртаму годы не пощадили. Монах осунулся и сгорбился, блестящие глаза стали усталыми и рассеянными, а спокойное лицо покрылось глубокими морщинами. Тем не менее, будучи в возрасте за девяносто, Сиртама был все еще активен, не забывал о ежедневных физических и духовных тренировках, и до сих пор мог одолеть в рукопашном бою практически любого человека. Сиртама лично наставлял Йорвина в процессе его обучения, привил ему уважение к дисциплине, порядку и любовь к ближнему, не говоря уже о вере.
- Я полагаю, ты пришел с чем - то очень важным, что не может подождать до утра?
- Прости, мастер, но разговор действительно очень срочный, - Тихо проговорил Йорвин, - И очень серьезный, - Йорвин сел на тахт с краю, держась от Сиртамы на некотором расстоянии.
- Принцип учеников Табо гласит, что чтобы познать и полюбить ближнего, нужно сначала принять и полюбить себя, но то, что придется принять мне... несколько обескураживает. То, что я, будучи уже в почтенных летах практически не изменился с момента нашей встречи... - Йорвин с трудом подбирал слова, - Скажу прямо, душа у меня совсем не человеческая, да и я сам не человек. Сегодня во время вечерней практики во мне что-то открылось. Я превратился в огромного монстра, и я... я... У меня выросли крылья и я летал. Понимаю, это звучит невероятно, но... - Йорвин встал и взял со столика свечу, зажег ее от лампады и поднес к лицу так, чтобы были хорошо видны глаза, - Я не человек, я дракон. И, кажется, огонь на меня не действует, - Йорвин провел ладонью над пламенем свечи несколько раз, не моргнув и глазом. Сиртама не только не выразил и капли удивления, но даже и заулыбался.