Таким образом, Йорвин с морферимами шли через лес на юг шесть суток. Йорвин про себя удивился, насколько же глубоко в лесу находится поселение Юрки. Около полудня седьмого дня перехода, лесная гуща закончилась. В глаза забил белый свет дня. Йорвин успел от него отвыкнуть, а морферимы и вовсе видели его чуть ли не первый раз в жизни, поэтому, выйдя из под тени деревьев, болезненно схватились за глаза. Довольно долго они не могли открыть глаз, не зажмурив их от нестерпимой рези. Йорвин быстрее всех свыкся с новыми условиями, и с довольным видом огляделся. Неудивительно, что морферимам так тяжко, ибо все было белым бело, куда ни кинь взгляд. Землю покрыли свежие сугробы глубиной почти по колено. Над головой простиралось не менее белоснежное небо. Настолько безупречно белое, что отвыкшему от света взору практически невозможно было определить, где пролегает горизонт. Йорвин мог бы и вовсе потерять чувство ориентации, кабы не редкие участки лесополос вдалеке, да кое-где выглядывающая из сугробов жухлая трава.
Когда морферимы привыкли к белоснежному мареву, путники продолжили поход. Теперь вопрос о направлении был адресован Йорвину. Тот, имея некоторое представление о географии здешних краев, выбрал юго-западное направление. Его целью теперь было добраться до дороги, а уже после - до первого крупного города, в котором живет много людей, и ползает много слухов и сплетен. А к городским сплетникам у него было много вопросов.
Йорвину повезло. На дорогу они вышли через пару часов. Но назвать ее дорогой язык едва ли повернется. Скорее, это была проселочная тропка, подзаметенная снегом. И тут только до Йорвина дошло, что он допустил один, но очень значительный просчет в своем плане. Когда скрывшееся за облачной пеленой солнце зайдет, на землю опустится тьма, и они не смогут идти дальше. Разжечь в чистом поле костер среди сугробов они вряд ли смогли бы. Единственный их выход - это попросить ночлега в ближайшем людском селении. Но как отреагирует деревенский крестьянин на явление трех звероподобных существ, пусть разумных и говорящих на всеобщем наречии. Но выбора не было. Если они останутся ночевать под открытым небом, то вряд ли доживут до утра.
Вскоре за деревьями показались столбы дыма от деревенских печей, и силуэты хижин. Йорвин повеселел, и в то же время выросла тревога. На подходе к хутору Йорвин велел морфериам натянуть как следует капюшоны, чтобы не бросались в глаза их звериные морды, и, по возможности, держать руки в карманах.
Йорвин, сделав как можно более дружелюбную физиономию, обратился к мужику, рубившему дрова, и спросил, что это за селение. Тот посмотрел на него снизу вверх, косо глянул на морферимов, с головы до пят закутанных в меха, и как будто зябко ежившихся, почесал шапку и принялся дальше колоть дрова. Как выяснилось деревенька, в которую забрели Йорвин с морферимами, называлась Двулесьем, так как находилась аккурат между сосновым лесом и смешанным перелеском. Йорвина эти вести обрадовали. Они вышли из Оторофельда западнее, чем он думал, и как раз в шести часах пешего хода от Двулесья находится крупный город Гвантан, немного уступающий Митриуму в размерах. Туда-то и лежит их путь.