— Мэтт! — вновь закричала я, и меня охватило смятение.
Мэтт покачал головой и встал. И я увидела, что лежало на его коленях. Это была я. Ужас впился в меня своими когтями. Мэтт держал в руках мое окровавленное тело. Он предупреждал, что мое время подходило к концу. Значит, я умерла? «Нет, нет, НЕТ!»
— Мэтт! — я пыталась уйти от светящегося лезвия Гайюса. Но не могла. Оно притягивало меня все ближе, обещая тепло и спокойствие.
Вера, стоящая на земле, обхватила руками голову. Ее аура — теперь я могла это видеть — мерцала бледно-голубым в окружающей темноте. Гайюс подошел к ней и опустился рядом на колени, погладив в утешительном жесте ее спину. Кажется, его прикосновение заставило Веру отключиться, потому что она резко упала. Мужчина поднял ее на руки и аккуратно положил в задней части грузовика. Ее умиротворяющая аура — сверкающая небесно-голубыми оттенками — подсказала мне, что она была все еще жива.
Я вновь перевела взгляд на Мэтта, пока плавно и неумолимо приближалась ко второму жнецу. Гайюс наблюдал за мной, но не делал ни единой попытки претендовать на мою душу. Изогнутое лезвие все также манило меня. Не знаю, каким образом, но оно обещало счастье, отдых, умиротворение и покой. Но я не могла оставить Мэтта. Не тогда, когда я только обрела его. Однако лезвие утверждало, что могу. Что же мне делать?
Вспышка света осветила аллею, а затем появилась женщина. Нет, не женщина. Ангел. Мой наряд на Хэллоуин даже близко не стоял рядом с ее одеянием. Ее крылья ярко мерцали серебром, но одета она была так же, как Мэтт и Гайюс — во все черное.
Я все ближе подплывала к косе, стремясь к обещанному сну после долгого дня.
Ангел заговорила с Мэттом. Его слезы разрывали мое сердце на части. Он потянул ангелу мое тело, но она лишь покачала головой.
— Прости, сын мой, — ее голос был многогранен, гармония изысканной красоты. — Ее смертной формы больше нет.
— Пожалуйста, мама. Я умоляю тебя. Она — моя пара!
— Твоя пара? — кажется, это удивило ангела, и она более внимательно стала рассматривать мою душу.
— Да, — голос Мэтта надломился, вся его агония вылилась всего лишь в одном этом слове.
Ангел потянулась к моей голове, и я почувствовала тепло ее руки, хотя на самом деле витала в ярдах над ними.
— Ты уже заявил на нее права?
— Да, — Мэтт оттянул ворот рубашки и показал матери метку, наш знак. — Я обещал ей. Поклялся защищать.
— Обещал? — она склонила голову в бок. Ангел посмотрела на меня, ее глаза были такими же нереально голубыми, как и у сына, затем снова обратилась к Мэтту. — Расскажи мне подробнее о своем обещании.