— Нашатырь? — предложил санитар, резко повернувшись к Денису. Это был довольно молодой еще человек, лет тридцати, спокойный и уверенный. Денис помотал головой.
— Если что, у меня с собой. — Санитар похлопал себя по карману и двинул дальше.
— Мы быстро, — как-то не очень уверенно проговорил Чернов и легонько подтолкнул Дениса в спину. Тот невольно ускорил шаг, и они почти одновременно оказались в прозекторской, тесной комнатенке, чистой, холодной и светлой до рези в глазах. Слева, почти впритык друг к другу, стояли два пустых стола, на первом справа тоже ничего не было, кроме груды скомканных тряпок. Что было дальше, Денис не видел за спинами Чернова и санитара. Тот привычно боком пролез между столов, остановился, заслоняя обзор. Чернов ломанулся следом, налетел на пустой стол, чертыхнулся и остановился в паре шагов от санитара. Тот обернулся, подождал, когда Денис подойдет ближе, отступил в сторону.
На последнем столе тоже лежало тряпье, но не бесформенной грудой, под ним угадывались очертания человеческого тела, только очень маленького. Будто кукла там лежала или манекен, на котором отрабатывают искусственное дыхание: Денис помнил такой по службе, сколько ребер переломал, возвращая «пациента» с того света. Чернов обернулся, глянул мрачно, поманил Дениса к себе. Тот, как во сне, сделал шаг, другой, и тут санитар сдернул покрывало.
Там лежал ребенок, мальчишка лет семи или восьми, светловолосый, тощий, с разинутым ртом и открытыми глазами. Денис моментально узнал его и по одежде: на нем были те же штаны и камуфляжная курточка, и по выражению заострившегося лица, тогда бледного, искаженного судорогой, а сейчас неживого и уродливо-злого. Снова показалось, что это не пацан, а старик с детским телом. Чернов тяжко вдохнул, выдохнул и по шажку стал отходить к двери. Денис не двигался, смотрел мимо пацана на застиранную до синевы простыню, что свесилась почти до пола.
— Что у него с лицом? — подал голос Николай от двери.
Денис перевел взгляд на стол и только сейчас заметил странные следы на щеках и подбородке пацана и две глубокие борозды с рваными краями, что протянулись к шее и пропадали за воротником клетчатой рубашки, видневшейся под курткой.
— Собаки, — пояснил санитар, — собаки погрызли. Тельце-то не первой свежести, вот звери и понадкусывали. Хорошо, что обглодать не успели, бывало, и скальп сдирали до костей.
Пол и потолок пошли волнами, светильник полыхнул тысячей солнц и пропал. Запах, до этого терпимый, сделался невыносимым, Денис отвернулся и ухватился за край соседнего стола. Под тряпьем почувствовалось что-то упруго-мягкое, податливое, он отдернул руку и едва не упал. Санитар моментально оказался рядом, вздернул под руку и сунул под нос пузырек с нашатырем. Чернов, бледнее кафеля, маячил неподалеку и, судя по виду, едва сдерживал тошноту.