Голос Александра Павловича сказал из-за двери:
— До свидания, mon liberal.
И дверь закрылась.
— Вы умный человек, — сказал Меттерних офицеру. — Подойдите, прошу вас.
— С кем имею честь?
— Меттерних, дипломат и личный советник его величества императора Франца Первого. Вы?..
— Пётр Чаадаев, курьер.
— Мне жаль, — Меттерних скорбно прикрыл глаза. — Вы привезли в Тропау весть о бунте в Семёновском полку? Боюсь, вас опередил я, и, следовательно, теперь я повинен в ваших будущих несчастиях.
— Мне известно, что вы первый сообщили государю о бунте. — Чаадаев качнулся, перенося вес с каблука на носок. — Не могу не оценить быстроты. Но несчастия меня пока миновали.
— Вы умный человек, — снова сказал Меттерних. — Вам следует понимать, что теперь их будет много.
— Почему?
— Во-первых, император запомнит вас как опоздавшего вестника дурных вестей…
— Нет, я имею в виду — почему вы считаете меня умным, господин Меттерних?
— Вы долго говорили с царём. Поскольку вы ему интересны, думаю, чуть менее, чем никак, остаётся только ваш интерес к нему. Два с половиной часа вы умудрились проговорить с императорам на интересующие вас темы. Если вам это удалось — вы чрезвычайно умный человек.
— Благодарю, — Чаадаев собрался уходить.
— Когда вы соберётесь покинуть Россию, можете поселиться в моём доме в Вене. Приятно будет разговаривать с вами.
Чаадаев кивнул, несомненно, подумав: «сумасшедший».
— Но вы убили два с половиной часа впустую. Россию ждёт проигрыш, — сказал Меттерних таким тоном, словно только что случайно наступил Чаадаеву на ногу. — В войне, которая, впрочем, никогда не будет объявлена.
— Вы не могли бы объяснить ваши слова?
— Вы любите вашего царя?
Чаадаев растерянно кивнул.
— Почему? Ведь он не сделал для вас ничего, он не ваш родственник, не ваш благодетель, не женщина, в конце концов. За что же вы его любите? Только за то, что в его руках судьба государства, в котором вы живёте. Как вы можете позволить себе любовь к человеку, находящемуся в таком положении? Любить политика — непрофессионально, уважаемый господин Чаадаев. Вы смотрите на меня и думаете: старый консерватор Меттерних, не иначе, заболел, раз говорит такие вещи… Но вы же понимаете, что если попробуете донести мои слова до кого-то, вы вряд ли докажете, что не придумали их сами.
— Позвольте вернуть вам ваш комплимент. Вы — довольно умный человек.
— И, в отличие от вас, по-прежнему опасный. Так вот, Россия проиграет в нашем соперничестве, ибо будет руководствоваться сердечными привязанностями, надеждами, ненавистью, может быть… Всем, кроме разума.