На ступенях у выхода из здания камергер Капитонов врезался в плотное, квадратное тело Черницкого и был крепко схвачен за плечи.
— Вы на самом деле не поняли, что предложили? — недобро глядя на Капитонова, осведомился коллежский советник.
— Господин Черницкий, я честно окончил сегодняшнюю работу и собираюсь отдохнуть. Вы не могли бы отложить разговоры о Французе…
— Если мы возьмём на себя задачи политического сыска, — Черницкий покрепче придавил Капитонова, и камергер стал медленно приседать под тяжёлыми руками сотрудника, — то вскроется и связь тайного общества с Этерией, а значит, наш в тот же момент лишится должности.
— Как есть, — подтвердил Капитонов, — но у нас тут вообще-то османский шпион, а что наш заигрался в греческую революцию, так это его вина, не так ли?
— Пожалуйста, камергер, откажитесь от своих слов. Есть же и другие методы, а ваш план никогда не поздно применить.
— Что вы так всполошились? Или вы сочувствуете этим несчастным республиканцам? Или грекам?
Знайте, камергер, если вы продолжите настаивать на плане, который может навредить статс-секретарю, я буду стреляться с вами.
— Вы с ума сошли.
— А вы знаете, что я не шучу.
— Господин Черницкий, как у вас в голове всё не уложится? — это способ остановить Зюдена.
— Господин Капитонов, — Черницкий ослабил нажим, и камергер выпрямился, — жандармы пусть ловят революционеров хоть всех скопом, хоть по одному. Но мы будем искать Зюдена и только его, и нет никакой вины Иоанна Антоновича в том, что благородной идеей греков воспользовался враг.
— Я выслушал вас и понял ваше мнение, — прозрачным, пустым голосом сказал Капитонов. — Дайте мне выйти, наконец.
— Вы согласны со мною?
— Решительно нет.
— В таком случае, — Черницкий сделал шаг в сторону по мраморной площадке, пропуская коллегу к выходу, — Я принимаю ваши слова за оскорбление.
* * *
Но вернёмся в январь Anno Domini 1821, в дом Василия Львовича.
— Инзов? — вытаращился Александр. — Зачем, ради всего святого, убивать Инзова?
Василий Львович потемнел лицом.
— Прегадко себя чувствую, говоря сие, но живой Инзов — угроза всей нашей кампании.
— И выставить его из игры живым никак невозможно, — добавил Волконский.
— Погодите, я не понимаю, чем Инзов так опасен? Он добр ко мне, отпускает в поездки, хотя я должен быть при нём на службе…
— Отвечу, — сказал Волконский. — Инзов — agent secret Коллегии Иностранных Дел. Государь, вернувшись из Тропау, предположительно, отклонит просьбы греческих повстанцев, собирающихся как раз в Бессарабской области. Уничтожение Гетерии будет доверено Инзову. А если Гетерия распадётся, мы упустим, может быть, единственный случай…