— Держи, — Пушкин вложил в руку Стеклову монету. — И если будут спрашивать, кто заплатил за тебя в трактире, скажешь, добрые господа, которым ты давеча сапоги починял. Понял?
— Понял, — обрадовался Аркадий. — Благодарствую, премного благодарствую, вашбл…дь.
* * *
На поиски Вафиадиса ушли три мучительных дня метания по городу, вопросов, попыток конспирации. Француз решился даже посвятить в часть тайны Николя. О шпионе, разумеется, умолчал, но объяснил, что миссия требует сыскать одного человечка; в обстановке строжайшей секретности, естественно. Мог не рассказывать; нашёл в итоге всё равно сам.
В пятом по счёту кабаке ему подсказали дом Вафиадиса. На пороге указанного дома, больше похожего на шалаш, объявилась крепкая молодая баба. За ней мелькали дети — пятеро или шестеро.
— Помер Аркадий, — сказала баба. — Два месяца тому. Горячкою помер.
Отчаяние накрыло Александра; он провалит дело, не справится, не сможет найти Зюдена. Вечером он сидел с трубкою на подоконнике (поза, ставшая им любимой) и продумывал ход казни, которую над ним, несомненно, учинит Нессельроде; и поделом: упустить опаснейшего шпиона в городе, где тот, по-видимому, и планирует осуществить свои главные замыслы, — это ли не худшее из возможного.
В комнату вошла Мари.
— Все мужчины вкруг меня курят. Отец, Александр, даже Николай иногда. Теперь и ты.
Пушкин обнял её и зарылся носом в пахнущие лавандой волосы.
— Qu'est-ce qui ne va pas? — Мария отстранилась и тревожно посмотрела в глаза.
— Non, rien d'important, — улыбнулся и подумал, что, может быть, и правда — ничего, ведь скоро всё, как говорит Софья Алексеевна, рухнет; остаётся «ловить день» с Марией.
Объятия стали крепче и откровенней. Когда руки окончательно нарушили границу дозволенного, там, за границей, обнаружилось нечто непонятное, бумажное.
— Ах, — спохватилась Мари, вынимая спрятанный на груди конверт. — Это же тебе привезли письмо от Александра.
Письмо нужно было немедленно вскрыть и прочесть, но там, скорее всего, был шифр, который Мария могла случайно увидеть. Поэтому конверт Пушкин уронил, а сам продолжил начатое, и больше ничто их не отвлекло.
Когда Мари ушла, он лихорадочно разорвал пакет и прочитал:
«Уважаемый коллега Александр (Француз),
Сведения, собранные в Феодосии, скудны. Если в ближайшее время не удастся установить ничего важного, я намерен без промедления отправиться к Вам морем. Размышления мои навели меня на мысль: ш. — кап. Р., выехавший из Бессарабии, и он же, прибывающий (возм. прибывший) в Юрзуф, могут быть разными людьми. То есть, если предположить, что З. стремиться лично участвовать в происходящем в Крыму, можно ожидать от него такого маскерада. Предупреждаю Вас о моих подозрениях, однако, не настаиваю на их правдивости. Поступайте так, как считаете верным. Прошу ответить, удалось ли получить что-либо ценное от А.Вафиадиса.