Якушкин нервно оглянулся на Александра, заморгал и сказал что-то в том смысле, что да, он действительно видел Давыдова прежде, но это было столь давно и недолго, что и знакомством назвать нельзя. Пушкина толкнули в бок; оказалось — Раевский.
— Тоже не верите? — спросил Француз.
— Совершенно не верю, — кивнул Раевский. — Орлов их сейчас познакомил, раньше они разве только слышали друг о друге.
— Посмотрите на Аглаю.
Мадам Давыдова прямо-таки пожирала Якушкина взглядом, предпочтя его даже Охотникову.
— Не обращайте внимания, — Раевский поправил очки. — Аглая в наших делах не участвует. У неё к Якушкину свой интерес.
— Петька, Прошка, шампанского гостям! — Александр Львович впервые за время пребывания Пушкина в Каменке оказался в своей стихии: был повод распоряжаться слугами. Напрочь не понимающий ни жизни, ни своего места в ней, Александр Львович обнаружил отличные хозяйско-организаторские способности. Петька и Прошка притащили вёдра со льдом, там стояли бутылки, сплошь в мелких капельках; были зажжены свечи, Катя и Адель усажены за рояль играть в четыре руки, повара уже начали что-то печь… Быть бы ему дворецким, — подумал Пушкин, — цены бы не было.
* * *
В разговорах, песнях и весёлых спорах пролетела первая неделя пребывания Якушкина, Орлова и Охотникова в Каменке. Гости, окончательно влившиеся в большое семейство, пели и пили со всеми, Якушкин, очарованный Аглаей, играл ей парижские песенки и рассказывал неинтересные анекдоты, остальные радостно наблюдали за ним. Александр Львович, единственный, кто не замечал романов супруги, с облегчением вверил Аглаю гостю, избавившись таким образом от необходимости развлекать вечно скучающую жену.
После завтрака сидели в тесной, но уютной мансарде. Василий Львович, взявшись исполнить нечто бравурное, забыл слова и уступил право песни гостям, но тут Аглая попросила подождать минутку и кинулась искать гуляющую по дому Адель. Старшая дочь Аглаи спела с гувернанткой-немкой некрасивую сентиментальную песню, а Аглая тем временем нашла Адель и заставила присоединиться к концерту. Катя и Адель коряво сыграли в четыре руки. Им вежливо похлопал, после чего Якушкин лично сел за фортепиано, Охотников взял у Василия Львовича гитару, они с Якушкиным переглянулись и вдруг запели марш Семёновского полка.
— Ну что такое, в самом деле, — расстроился Орлов. — Как на параде. Давайте-ка лучше что-нибудь любовное.
— Отчего же, мне нр-равится, — Аглая смотрела на поющих мужчин туманящимся взором. — Как по-р-русски? Пр-рочувстванно.
— А ты бы спела романс, — тронул её руку Александр Львович. — Аглаюшка блестяще поёт романсы, вам нужно это услышать.