Вот мы с вами снова вместе встречаем Рождество. А после него, почти до самого праздника Крещения Господня, будем праздновать святые дни – святки. Конечно, жаль, что нам, покинувшим Россию давным-давно, в страшные дни Гражданской войны, уже никогда не доведется отметить Рождество на родине. И все-таки радостно, что даже здесь, на чужбине, в старинном немецком городе под названием Мюнхен, мы встречаем его под сводами православного собора и слышим слова рождественских песнопений на том самом языке, на котором их сейчас поют в России. Ведь сейчас вся Россия празднует святые дни Рождества – наконец-то тамошний народ, не таясь, может славить Господа, пришедшего в мир. И это после того, как почти семьдесят лет там продолжались гонения на православную веру. Сколько людей приняло тогда мученическую смерть за Христа! Об одном из них, священномученике Никодиме, епископе Белгородском[62], я сейчас и расскажу вам. Не только потому, что в юности я не раз встречался с ним. Но еще и потому, что он принял смерть за Христа в святые дни Христова Рождества, которые сейчас празднуем мы с вами.
1. «Мы к Богу с печалью, а Он к нам с милостью»
Я впервые увидел его, когда вместе с отцом в очередной раз посетил Свято-Троицкий монастырь. Мы ходили туда часто. Потому что в тамошнем Троицком соборе, точнее в склепе, находившемся в юго-западной части этого храма (этот склеп чаще называли «пещеркой»), покоились мощи святителя Иоасафа Белгородского[63]. В ту пору он еще не был прославлен[64]. Хотя не только мы, белгородцы, но вся Россия уже второй век почитала его как святого подвижника. Вот и мой отец, Иоанн Н-ский, священник кладбищенского Свято-Николаевского храма[65], сколько я себя помню, всегда называл святителя Иоасафа святым чудотворцем. Еще бы! Ведь он убедился в этом не из книг и не с чужих слов, а на собственном опыте:
– Видишь ли, сынок, – рассказывал он мне, – у нас с матушкой долго не было детей. Сколько мы докторов обошли, только они лишь руками разводили. Мол, тут медицина ничего сделать не может, врач не волшебник, а всего лишь врач. Тогда отправились мы к самому профессору Нейдгарду, о котором рассказывали, будто он даже безнадежных больных на ноги поднимает. Да и он нам то же самое ответил: мол, тут разве что чудо поможет, а наука, увы, здесь бессильна. Вышли мы от него, матушка плачет навзрыд, а я ее утешаю:
– Не плачь, не плачь, Машенька! Вот я накоплю денег, возьму у настоятеля отпуск да свезу тебя в столицу. Уж там-то мы отыщем такого врача, который нам с тобой поможет! Вот увидишь, мы его найдем!