– Братцы! Так он же за тем “Помидором” гонится! Ох и всыплют же они им – мало не покажется!
– Поделом ворам и мука! – поддакивают другие. – Ишь освободители выискались! Отец Яков-то прав оказался: нет от них ничего хорошего! Смута одна!
– Только кабы нам англичане потом не припомнили, что мы их тут у себя привечали… – робко проблеял кто-то. – Может, пока не поздно, выпустим батюшку и прочих? Авось они, если что случится, о нас перед англичанами словечко замолвят…
– Это дело! – соглашаются мужики. – Только мы еще умней сделаем: попа, лавочника и старосту выпустим, а вместо них этого комиссара голоштанного под замок посадим. А как нагрянут к нам на обратном пути англичане, им его и выдадим. Вот, мол, отдаем вам самого главного смутьяна, делайте с ним что хотите. Только нас не троньте.
…И вот теперь сижу я под замком, жду, когда они меня англичанам выдадут. Эх, пропала твоя головушка, Степка Гуркин! Зачем я только связался с теми смутьянами?
15 мая. Поутру к нам англичане нагрянули. Так наши их всем селом встречали. Кабатчик со старостой хлеб-соль ихнему самому главному поднесли. Поп с дьячком и певчими им навстречу с иконами да хоругвями вышел. Я это все в щелку видел из того сарая, куда они меня посадили. Потом вынесли они со своего корабля убитых – человек семь. Да, видать, досталось им от Доры на орехи… Англичанин что-то нашему попу через переводчика сказал и даже рукой помахал, как в храме кадилом машут. А тот головой кивнул и пошел к церкви. За ним убитых понесли. Похоже, отца Якова попросили их отпеть, а он и согласился. Значит, задержатся у нас англичане. Все! Конец мне пришел!
Я даже со страху Богу молиться стал… отродясь так не маливался… Господи, помоги! Только бы они меня не убили! Господи, помилуй!
Тут-то они за мной и явились и потащили к этому ихнему самому главному. Смотрю, стоит такой костлявый старик в английской форме. Глаза у него злющие-презлющие, губы поджаты, как у старой девки. Как увидел он меня, так аж побагровел от злости. А потом закричал:
– Ты есть ред[19] комиссар? Отвечайт, сволочь! Сейчас мы будем тебя расстреляйт!
Стою я перед ним ни жив ни мертв… Даже молиться со страху позабыл… Вдруг слышу голос отца Якова:
– Господин полковник, да какой он комиссар? Шалопай он, и все тут. Да еще и придурковат малость. Вот по молодости да глупости и связался со смутьянами. Сам, поди, не понимал, что делал. Вдобавок зять он мне. Правда, не такого мужа я своей дочери хотел, да коли уж Господь так судил, нужно его грех венцом покрыть. Собирался я в соседнее село за священником послать, а его до той поры велел в сарае запереть, чтоб не сбежал. Господин полковник, ради Бога простите вы его, дурака! А я уж за него ручаюсь…