Поразмыслить мне толком не дали, сзади зазвучали тяжелые шаги. Ну конечно, кто‑то обязательно должен броситься в погоню за строптивой невестой! Кто бы это мог быть? Жюли? Походка явно мужская, шаг четкий. Якоб со своим кнутом? Дворецкий? Адъютант Ганс?
В панике метнулась под лестницу и притаилась в густой тени, задержав дыхание, слушая только удары собственного сердца и стук каблуков по паркету. Остановился? Кажется, да. Я зажала лот ладонью, умоляя, чтобы не заметил, прошел мимо. Шаги возобновились и вскоре застучали над головой, человек поднимался по лестнице. Я с облегчением вздохнула и опустила руку. Как хорошо, что не стала подниматься в спальню! Теперь у меня есть время, чтобы метнуться во двор, а там…
Привстав на цыпочки, я высунулась из тени, повертела головой вправо‑влево. Никого! Я подобрала юбки, вздохнула и метнулась прочь.
И тут же влетела в объятия генерала.
— Попались, — тихо шепнул он и, выкрутив мне руку, прижал к себе спиной. — Куда собрались, пичужка?
Жаркое дыхание обжигало щеку. Я набрала воздуха в грудь, пискнула:
— На пом…
Жесткая ладонь зажала рот. Я замычала, тряся головой. Сердце выпрыгивало из груди, в ушах шумело. Я попыталась ударить его каблуком в ступню, как уже делала с Якобом, но лишь нелепо взбрыкнула ногами. Генерал отрывисто рассмеялся и втолкнул меня под лестницу.
— А вы строптивая, фройлен, — проговорил он, дохнув на меня вином. — Не кричите, будет хуже.
Я снова замычала и попыталась укусить его пальцы. Он стиснул меня сильнее, прижал к груди, едва не выламывая руку. Из груди вырвался стон, в глазах помутилось, и как сквозь пелену я услышала спокойное:
— Предпочитаю, чтобы фройлен стонала от страсти, а не от боли. Но если будете кричать, мне придется сломать вам руку. Вы ведь не будете кричать, правда?
Он сжал мое запястье до хруста. Я едва не взвыла, слезы брызнули из глаз, и я затрясла головой.
— Послушная пичужка. Мне нравится, — шепнул на ухо генерал и отпустил руку.
— Прошу, — простонала я. — Мне больно…
Он развернул меня к себе. Я скользнула взглядом по его лицу, увидела собственное отражение в очках: они крепились на тонком кожаном ремешке, обернутом вокруг головы, и я удивилась, как не заметила этого раньше. Вблизи лицо генерала выглядело не таким холеным, скорее уставшим, на щеках была заметна пробивающаяся щетина, между бровями залегла глубокая складка, сжатые губы выражали крайнюю сосредоточенность.
— Вы так юны и прелестны, фройлен, — сказал генерал и провел ладонью по моему лицу. — И совсем не бледная моль, как поговаривают при дворе.