Я глубоко вздохнула и в изнеможении опустилась посреди комнаты, бездумно таращась в пустоту, как вдруг послышались шаги.
Это снова был Кристоф. Остановившись на пороге, но не переступив его, он почтительно склонил седую голову:
— Госпожа, его сиятельство изволит повторить, что ожидает вас на праздничный обед в честь вашей свадьбы.
— Пусть ожидает, — равнодушно откликнулась я. — Передайте генералу, что я утомилась и желаю отдохнуть.
— Его сиятельство изволил передать, что в случае вашего отказа он самолично явится к вам.
— К чему такие сложности? — насмешливо хмыкнула я. — Разве его сиятельство не говорил, что все эти обеды, свадьбы, подвенечные платья и обмен кольцами — раздражающая чепуха? — Я покачала головой. — Скажите генералу, что я не приду. Обед можете принести сюда, Кристоф. Впрочем, я обещаю подумать, если сегодня ко мне приедет моя Жюли.
Поклонившись, дворецкий удалился, но ненадолго.
— Что такое? — недовольно сдвинула я брови. — Где мой обед?
— Его сиятельство велел передать, что гневается. — Дворецкий привычно поклонился, а у меня от его бесконечных поклонов голова пошла кругом.
— А что насчет Жюли?
— Его сиятельство велел передать, что правила в своем замке устанавливает только он сам.
— Неужто? — холодно отозвалась я. — Пусть его хоть на части порвет, я не пойду. И если! — Я выпрямилась и вскинула руку в предупреждающем жесте. — Если ты еще раз поклонишься, Кристоф, клянусь, я тоже разгневаюсь!
— Как вам будет угодно, госпожа, — ответил дворецкий и на этот раз от поклона воздержался.
Я поднялась с пуфика и прошлась по паркету, отстукивая шаги новыми туфлями в цвет платья.
— Поразительно, — вслух возмущалась я. — Какой мерзавец. Думает, все ему можно? Думает, здесь самый главный? Посмотрим, кто тут главный. Не пойду, и все! — Я притопнула каблуком. — Забастовка. Голодная забастовка! Пока не привезет Жюли и не поклянется, что отпустит меня!
Воодушевленная решением, я заперла двери и принялась подтаскивать к ним кресла, комод и трюмо. Да уж, это не наша мебель из спрессованных опилок, здесь еще умели делать вещи на совесть. Резные ножки из лакированного дуба елозили по паркету, пол скрипел на все голоса, а я обливалась потом. Вот так! Результат меня вполне удовлетворил: у дверей красовалась баррикада из мебели, которую я только смогла сдвинуть с места. Я торжествующе улыбнулась и вытерла лоб рукавом, когда заслышала шаги.
На этот раз шел явно не Кристоф. Лестница стонала под сапогами, а я привалилась спиной к баррикаде и ждала.
Вот сапоги протопали по этажу. Вот крепкий кулак заколотил в дверь, и ледяной, ненавистный мне голос прогрохотал: