— Разве что в развратности и пороках. И не обвинить, а пожалеть, как пастырь жалеет заблудших овец.
— Мои пороки не имеют ничего общего с моим умом, силой и опытом.
— О, я не сомневаюсь. Но эти альтарские замашки… Я не обвиняю вас, милейший кузен, но министры шепчутся за вашей спиной, осуждают симпатию к Альтару и…
— И обвиняют в предательстве? — Генерал издал короткий смешок. — Бросьте, Макс. Я могу сколько угодно симпатизировать империи Солнца, но моя душа навечно отдана Фессалии, я умру на поле брани за нее.
— Умрете гораздо раньше, дорогой Дитер. Ваше состояние печалит меня.
— Завтра же буду на ногах.
— Могу я быть в этом уверен?
— Совершенно. Мой организм крайне устойчив к любым ядам. Вы видите? Уже встаю.
— Прелестно, прелестно, — удовлетворенно проговорил егерь. — Значит, завтра? И не забудьте явиться с женой.
— С той, которую вы мне навязали?
— Того требуют фессалийские законы. И потом, нельзя держать взаперти такое сокровище.
Я снова поежилась и замерла, забыв дышать.
— Буду… с герцогиней, — скрипуче пообещал генерал.
Снова шаги, на этот раз за спиной.
— Фрау! Что вы опять делаете здесь? — Пылая праведным гневом, ко мне приближался адъютант Ганс.
Я заметалась, выискивая пути к отступлению, но бежать было некуда. Я привалилась спиной к дверям.
— Отойдите, — велел Ганс. — Дайте пройти.
— У его сиятельства гости, — попыталась возразить я.
— Гости? Что за чушь! Герцог никого не приглашал.
— Они явились без приглашения.
— Какая наглость!
Шаги прогрохотали за дверью. Я не успела отпрянуть, и распахнувшаяся створка толкнула меня в плечо. От удара я ахнула и выставила руки, пытаясь удержать равновесие, но меня сейчас же подхватили за талию.
— Осторожно, цветочек, — тихонько засмеялись на ухо. — Подслушивали разговор? Нехорошо.
Я уперлась в широкую грудь ладонями и вывернулась из объятий егеря:
— Простите…
Он поймал мою руку и тронул губами, в глазах зажглись лукавые огоньки:
— Прелестница! Фея! Богиня! Вы ведь почтите своим присутствием королевский бал, не правда ли?
— Обязательно, — пробормотала я.
— Вот и чудесно.
Полоснув холодным взглядом по адъютанту, вытянувшемуся истуканом возле стены, егерь гордо прошествовал мимо. Следом из комнаты вывалился изрядно помятый генерал, бледный как смерть, пропахший вином и дымом.
— Мэрион, — не глядя на меня, сквозь зубы выцедил он, — вы все слышали, не так ли?
— Вы имеете в виду упоминание о королевском бале? — с вызовом проговорила я, решив, что, отнекиваясь, только разозлю василиска.
— Именно, — сухо ответил генерал. — Пусть Марта приготовит наряд. Завтра вы должны блистать.