Прибежал связной от ротного.
– Старший лейтенант Чернокутов приказал прекратить огонь, – сказал он и выглянул в оконный проем. – Ого! Сколько их тут у вас! А эти ж кто такие? Бобики, что ли?
Когда стрельба утихла, Климантов улучил минуту, выскочил из укрытия и завел коней за колокольню, привязал концы вожжей к столбу. Вернулся довольный. Потрогал ствол перегревшегося пулемета, поплевал на дырчатый кожух и сказал:
– Вот бы нам в колхоз таких коней! Какое бы сразу племя пошло!
– Что, оба жеребцы? – спросил его боец Петельников.
Когда Климантов отгонял лошадей, он лег к его пулемету. Теперь курил, тягая из рукава, чтобы не заругался взводный.
– Жеребцы. Видал, какие богатыри! Такие, если их к нашим кобылкам подпустить, добрых жеребят наделают.
– А ты что, Клим, – окликнул пулеметчика другой боец, сидевший во время боя на железной решетке возле верхнего окна, – до войны конюхом, что ли, в своем колхозе был?
– Да нет. Плотничал.
– А я думал, конюхом. А что ж ты за них, за жеребцов этих, под пули лезешь? По ним же никто не стрелял.
– Мало ли, ранят… Шальная прилетит – и готов конек.
– Ранят – прирежем. Старшина на отбивные пустит. Конина с голодухи заместо баранинки пойдет! Да, Насибулин?
Насибулин, жевавший сухарь, пока остальные курили, улыбнулся, отчего его широкие скулы разошлись под клапаны шапки еще шире, а глаза почти закрылись.
– Не-е, Климантов поступил правильно, – сказал Насибулин. – Зачем коня напрасно резать? Старшина макароны сварит. А конь пускай живет.
– Макароны… Макароны без мяса – пустая еда. Вы ж, татары, конину любите. А? – напирал Холопов. Он слез со своей решетки и курил, устало привалившись к стене, наблюдал за краем дороги, где дымила танкетка.
– Почему такой злой, Холопов? Не надо быть таким. При чем тут кони? Ты сам такой! – И Насибулин отвернулся.
После боя бойцы чувствовали опустошение. Нерастраченная злоба требовала выхода. Многие молчали, подавляя в себе всякое, о чем не хотелось вспоминать: и пережитый страх, и неуверенность в себе и командирах, и панику перед невозможностью выбрать себе иную судьбу хотя бы на ближайший час или минуту.
– И правда, Холопов, помолчи, – сказал Климантов. – Вот не обеспечит Печников горячими макаронами, будешь и ты конину жрать. И еще похваливать.
– А я что, отказываюсь, что ли… Буду.
Отдохнули. Дух перевели.
Поярков приказал, чтобы все заняли свои места и приготовили оружие. Поднялся на колокольню. Посмотрел вокруг. Второй взвод начал перемещаться ближе к дороге, охватывая полукольцом болото. Первый находился на месте. Минометы продолжали редкий огонь. Теперь мины рвались в болоте. Там еще метались какие-то люди. Машина догорала. Вторая стояла поодаль. Гужевой обоз замер. Там слышались крики, женский и детский плачь.