, и любой, кто выражал свое несогласие с выработанными принципами, мог навсегда сказать «прощай!» своим «цветам».
Никто, разумеется, даже и не пытался учинить что-нибудь подобное, а вообще-то в политических вопросах более или менее разбирались сам Баргер и пара-тройка других Ангелов. Но если Сонни не мог поделить что-нибудь с какимито пьяными демонстрантами, то тогда, по воле Господа нашего, начинали ссориться все вокруг. Вот так все и происходило. Хотя вплоть до конца 1965-го оставались кое-какие признаки того, что атмосфера Ла Хонды оказала на Ангелов благотворное влияние.
Однажды, за несколько недель до политического кризиса, Терри сидел в «Эль Эдоб», потягивал пиво и проникновенно разглагольствовал о разнице между Ангелами и хипстер-радикальными типами, с которыми он отрывался на вечеринке: «Знаешь, иногда я думаю, что ничего у нас не получится, – сказал он. – У этих, других людей есть по крайней мере нечто, что ими движет. Они тоже мудаки, мудозвоны и долбоебы, но они конструктивны. Мы тоже чертовски негативны. Вся наша мотня деструктивна. Я не вижу для нас какого-либо выхода, если мы не сможем найти другую тусовку, кроме резкого посыла всего на свете на фиг».
Шестью месяцами раньше единственной настоящей проблемой для Ангелов было не угодить в тюрьму, но теперь они были ангажированы и вынуждены стоять на митингах и встречах рядом с людьми, которые тоже были ангажированы. Мало кто из «отверженных» преуспел в новой тусовке, и для большинства такое времяпрепровождение было отнюдь не в радость. И для тех, кто мог оглянуться лет на десять, а то и больше назад, в прошлое, во времена враждебности и изоляции, все происходящее сильно смахивало на конец целой эпохи.
«Нет ни одного более мощного самоуничтожающего взрывного устройства, чем то, которое разработало само общество, общаясь с преступным элементом. Этот элемент заявляет о своем успешном развитии с такой громкостью и драматизмом, что и он сам, и все сообщество воспринимает вынесенный в отношении этого элемента приговор как четкую установку. Он сам осознает себя именно уголовным элементом, а сообщество наблюдает за ним в ожидании, что он дорастет до придуманной ему репутации, иначе – никакого доверия этому элементу!» (Фрэнк Танненбаум «Преступление и Общество»).
Отнюдь не будучи фриками, Ангелы Ада – логический продукт той культуры, которая сейчас заявляет, что она шокирована их существованием. Поколение, представленное редакторами Time, жило так долго в мире, полном целлулоидных «отверженных», ворующих зубную пасту и масло для волос, что не в состоянии противостоять реальности. Двадцать лет они просидели со своими детьми и любовались на вчерашних «отверженных», устраивающих погромы во вчерашнем мире… и сейчас они растят чад, которые думают, что Джесси Джеймс – телевизионный персонаж. Это то поколение, которое отправилось воевать за Маму, за Господа, за Яблочное повидло и за Американский образ жизни. Когда они вернулись домой, они короновали Эйзенхауэра и затем вышли в отставку и погрузились в головокружительный комфорт своих гостиных, где живет Великий Господин Телевизор, чтобы культивировать и смаковать тонкости американской истории, поданные под соусом Голливуда.