Вспомним банальные рассуждения о традиционной русской сообразительности и смекалке, не скованные лекалами и шаблонами.
Или взять заимствование принципов деспотического государства. В русской политической традиции его не было, но деспотия соответствовала геополитическим интересам — и она появилась.
Плюс к этому — очень многие русские имеют не слишком русский менталитет. Они традиционны, рациональны, склонны следовать правилам и не склонны нарушать чужие права. Такие русские очень способствовали сохранению стабильности и закреплению успехов.
Уже упомянутый Игорь Васильев верно писал в своей статье об огромной роли русской культуры в ограничении негативных сторон менталитета. Особенно это касается православия. И пока культура (в особенности традиционная, народная) была сильна, на пути индивидуализма и произвола стояла пусть и не идеальная, но достаточно действенная система защиты. Взять хотя бы воспетые славянофилами и почвенниками идеалы крестьянского мира. Они не всегда реализовывались в полной мере на практике, но и не были пустым звуком.
Русский человек не жил в мире бескомпромиссных догм, которые он был обязан выполнять в обязательном порядке. Но культура заключала его свободу в рамки, внутри которых существовали разные варианты выбора. Но за рамки выходить было нельзя: есть такие выражения, как «видеть берега», «не видеть берегов».
В рамках традиционной русской культуры русский человек как носитель определённого менталитета мог минимизировать конфликты и достаточно эффективно взаимодействовать с соотечественниками.
Соборность, коллективизм, общинность, которыми так восхищались консерваторы и народники, были ценностями культуры. А такие ценности часто не вытекают из менталитета, но противостоят ему. Ценностями культуры нередко становится то, чего нелегко достичь. Об этом весьма тонко написал еще Фридрих Ницше.
Американский индивидуализм — такая же ценность культуры, как и русский коллективизм. И реализовывать на практике этот принцип зачастую нелегко. В быту американец гораздо менее свободен и зависим от мнения окружающих, чем русский, и от соседей, которые бдительно за ним надзирают, и от принципов политкорректности, и от чего угодно.
Американское общество, в отличие от русского, тяготеет не к анархии, а к технократическому фашизму, в чём-то сходному с муравейником, где человек — всего лишь производственная функция. От окончательной фашизации США спасают культурные герои-индивидуалисты, ярко выраженные свободолюбцы, такие как Сноуден.
Такие индивидуалисты в Америке относительно редки, но очень важны для сохранения стабильности культуры, избавления её от перекосов, так же как для русской культуры важны коллективисты и альтруисты.