Она задумалась. Снова поковыряла коленку.
– Ты думаешь все так и будет?
Тут я решила быть честной.
– Нет, стопроцентную гарантию я тебе не дам, но тут уж сама решай, стоит ли игра свеч.
Она снова задумалась, а потом решительно сказала:
– Я тебе помогу!
При этом ее глаза алчно блеснули. Ой, а не ошиблась ли я в этой девочке? Как бы мне потом это боком не вышло...
Тут открылась дверь и появилась Аля с двумя какими-то коробочками и веревкой в руках. Ада вздрогнула, а подруга удивленно посмотрела на мою гостью. Потом широко улыбнулась и прошептала:
– Мира, это кто?
Я улыбнулась.
– Аля, знакомься, это Адоника, та чудная девочка, про которую я тебе рассказывала. Ада, это Аля, моя подруга и соседка по комнате.
Воздушница вскочила с кровати и сказала:
– Очень приятно. Ну, я пойду...
– Куда пойдешь? – удивилась ведьмочка. – А чай?
Адоника бросила на меня взгляд, я ободрительно улыбнулась и сказала: – Действительно, Ада, останься.
Девушке ничего не оставалось сделать, как вернуться на место. А меня все еще не покидало плохое предчувствие. Ой, не так проста это девочка, ой не так проста...
***
Адоника ушла буквально несколько минут назад и сейчас мы с Алей сидели и смотрели друг на друга.
– Думаешь, получится? – неуверенно спросила она.
Я закрыла лицо руками и упала на кровать.
– Честно? Не знаю, радость моя. У меня столько сомнений на ее счет. Но это меньшее из двух зол. Над ней у меня пока хотя бы есть иллюзия контроля, а с ведьмами был бы полный провал изначально.
– А не зря ли мы все это затеяли, а, Мир?
Мне захотелось захныкать. Я люблю руководить, очень люблю. Но вот когда меня спрашивают, уверена ли в том, что делаю, мне тут же хочется сделать сто шагов назад и забиться в норку. Сколько лет искореняю в себе эту черту характера, а она все прорастает и прорастает, как на удобрениях! Но перед людьми не позволительно показывать слабость. Эту истину мне вбила в голову бабушка, когда я однажды подговорила ребят, и мы все вместе полезли в заброшенный домик. Там мы провалились под пол и целый день ждали, когда нас найдут, потому что выбраться были не в состоянии. Когда же нас обнаружили, я ревела громче всех. Бабушка тогда мне ничего не сказала, только лишь: «Идем домой». А там она меня так отпорола, что сидеть я потом дня три не могла. И наказывала она меня не за авантюру, а за то, что я проявила слабость, вела себя не позволительно для лидера. А ведь тогда я была именно им, слабохарактерные мальчишки ни за что бы не решились на это, если бы не я. Мало того, что я разревелась, так стала обвинять во всем других. Конечно, мне было тогда всего восемь. Может я и не осознавала, что такое ответственность, но после этого случая и последовавшего за ним наказания, определение данного понятия осело в моей голове на века.