– Там петрушка, – ответила я.
– В салате? – уточнил ректор, поворачиваясь.
Я кивнула. Он улыбнулся.
– Нет там петрушки, а ее терпеть не могу, – заверил он меня и снова отвернулся.
Надо же!
– Тогда я буду салат, – ответила, решив еще немного понаглеть.
Конечно, самым правильным было уйти, но...
– Который час?
– Полшестого.
Моя челюсть стремительно поползла вниз.
– Сколько? – переспросила удивленно. – Вы что всегда так рано встаете?!
Он кивнул, его хвост медленно покачивался из стороны в сторону, а потом стал внезапно скручиваться в спиральку. Я хмыкнула. Такое ощущение, что он жил отдельно от хозяина.
Аморт положил мясо в тарелку, достал еще одну, пустую, наполнил ее салатом для меня, подложил салатика и себе, а затем торжественно поставил блюдо передо мной, снабдив вилкой. Сел напротив и стал невозмутимо есть. Я пожала плечами и, подозрительно посмотрев на салат, на свой страх и риск решила его попробовать. К мужской готовке я относилась крайне скептично. Помню, был как-то у папы кулинарный опыт, результатом которого стало абсолютно не съедобное нечто. Однако нам его все равно пришлось съесть и еще похвалить папочку, под пристальным и угрожающим взглядом мамы, потому что души прекрасные порывы надо поощрять, как верно заметил ректор. На мое удивление салат оказался и правда вкусным, хотя в приготовлении он довольно сложен. Я с удовольствием ела, как вдруг прозвучал вопрос, заставивший меня подавиться:
– Итак, Мира, что же ты делала у меня в комнате?
Я откашлялась и ухмыльнулась.
– А я уже вам ответила, у меня был приступ лунатизма, – невозмутимо сказала я, глядя прямо в глаза ректору.
Он тоже хмыкнул и хотел что-то сказать, но я его перебила, вопросив возмущенно:
– Но вот вопрос, лорд Самитрэн: почему же вы не выпустили меня?!
Его глаза стали хитрющими-прехитрющими.
– Ну, может, мне было одиноко, я лежал в постели и предавался скорбным мыслям о смысле жизни и о недолговечности бытия...
– Когда спали? – фыркнула я.
Но он, будто не услышав меня, продолжил:
– Мне было так грустно, что хотелось выть, а тут ты... И я подумал, а почему бы не исправить свое одинокое положение? Ведь нужен же человек, который...
– Подержит в старости за ручку, – засмеялась я.
– Ну почему сразу в старости? – возмутился ректор, тоже еле сдерживая смех.
– Ну как «почему?! Разве молодой или относительно молодой мужчина будет придаваться в одинокой постели мыслям о сущности бытия?! – «недоуменно» спросила я и хлопнула глазками.
Он кивнул, насмешливо блеснув глазами.
– Ладно, ты меня раскусила.
– Нетушки! Первое слово дороже второго! – поддразнила я его.