Еще бы ему не знать. Все эти бесконечные годы он посылал матери открытки. Но всегда был предельно осторожен.
– Я никогда не писал обратный адрес.
– Она, конечно, рада этим открыткам… но гуляют слухи, что Нильс Кант жив. Полиции, конечно, плевать на сельские сплетни, но в Стенвике не унимаются. Поэтому торопиться не следует. Ты меня понимаешь?
– Понимаю… Но что будет, когда я приеду на Эланд?
– Хороший вопрос, – чуть ли не скучающе произнес Фритьоф, – что будет, то и будет. Явишься домой к мамочке. Но сначала займемся кладоискательством, ведь так?
– Мы же договорились. Как только вернусь, сразу покажу, где трофей.
– Ну и хорошо. Осталось дождаться подходящего случая.
– И когда такой случай подвернется?
Но Фритьоф уже повесил трубку.
Этот человек, называющий себя Фритьофом Андерссоном, просто взял и повесил трубку.
Похоже, проект под названием «Нильс Кант» для него уже завершен. Нильс Кант мертв. Мертв и похоронен на кладбище в Марнесе.
– Оплату попрошу вперед.
– Хорошо, – говорит Нильс. – Могу заплатить прямо сейчас.
– Если мне понадобится, чтобы вы съехали, я должен предупредить вас не меньше, чем за месяц.
– Мне хватит.
Ну нет, Нильс еще не мертв. Он возвращается домой.
И если человек по имени Фритьоф Андерссон придерживается другого мнения, он делает большую ошибку.
Герлоф смотрел в окно автобуса и размышлял. Немного, правда, вздремнул между Боргхольмом и Чёпингсвиком, но когда автобус выехал в альвар, его словно под руку кто-то толкнул. И теперь он сидел, напряженно думал и ругал себя на чем свет стоит.
Кто его за язык тянул? С чего это его понесло у Мартина? Кому интересны его предположения, к тому же, если подумать серьезно, вряд ли доказуемые? Никакого признания он так и не добился… ладно, сказал и сказал. Надо уметь прощать, и в первую очередь – прощать себе. Высказался, ну и слава богу.
Что теперь? Надо продолжать жить. Строить кораблики. Йон зайдет – поболтаем, кофейку попьем. Можно читать некрологи в газетах, смотреть, как приближается зима. Дел полно.
Но как забыть? И как перестать думать?
Он вытащил книгу о пароходстве Мальма. Уже края обтрепались – столько раз он доставал ее из портфеля и совал обратно и столько раз смотрел на эту фотографию, что ее даже искать не пришлось – книга сама на ней открылась. Мартин Мальм, Август Кант, за ними – угрюмые рабочие.
Герлоф вспомнил рассказ Анн-Бритт – оказывается, он ошибался. Вовсе не Август Кант дал Мартину деньги, а Вера. Другими словами, заплатила, чтобы тот вернул Нильса домой.
Но если Август Кант слышать не хотел про своего племянничка и предпочел бы, чтобы тот навсегда остался в Южной Америке… что тогда изображено на этом снимке? «Дружеская деловая встреча»… и рука на плече – здесь что-то большее, чем обычные отношения между производителем и одним из множества перевозчиков. С чего бы Август решил его обнять?