Йенс наверняка прошел мимо этого камня. Надел сандалики. Вышел из дому, где спала бабушка, и спустился по ступенькам в сад. Вот и все, что им известно. Что было дальше, не знает никто.
Вечером она вернулась с материка, предвкушая, как Йенс сломя голову бросится ей навстречу… а вышло, что ее встретили двое полицейских, рыдающая мать и мрачный, сосредоточенный отец.
Юлии страшно захотелось достать из багажника бутылку вина – сидеть здесь на ступеньках и пить, пока тьма не упадет на землю… но она преодолела этот импульс.
Декорации. И здесь декорации. Представление закончилось много лет назад, а декорации остались. Ее охватило парализующее чувство одиночества.
Она так бы и сидела неподвижно на каменных ступенях, если бы новый звук не вывел ее из забытья.
Автомобиль. Даже по звуку мотора можно было понять, что это какая-то очень старая, изношенная машина. Надтреснутое урчание все приближалось и приближалось. Она прислушалась. Машина остановилась где-то совсем рядом.
Юлия встала со ступенек. За забором стоял старенький пузатый «вольво-PV», модель сороковых или пятидесятых годов.
Скрипнула калитка. Она автоматически одернула пальто и пригладила волосы.
Шаги были короткими, но тяжелыми.
Как и старик, шедший ей навстречу. Он остановился в паре метров и грустно посмотрел на Юлию. Чем-то он напоминал отца, чем именно, она не смогла бы определить… может быть, кепка, или мешковатые брюки, или белый, ручной вязки свитер. Старый морской волк, шкипер… во всяком случае, чем-то он сразу внушил ей доверие. Впрочем, старик меньше ростом, а палка свидетельствует, что он давно уже не ходит под парусом. Руки покрыты старыми и свежими ссадинами.
Юлия была уверена, что когда-то встречала этого старика, но когда и при каких обстоятельствах, вспомнить так и не удалось. К тому же тогда он и не был таким уж стариком. Один из постоянных обитателей Стенвика. Сколько их осталось?
– Здравствуйте. – Она натянуто улыбнулась. – Добрый день.
– Добрый, – кивнул он. – Уже вечер.
Он снял кепку. Аккуратно зачесанные редкие седые волосы почти не прикрывают лысину.
– Вот… заехала.
– Да-да… как не заехать. Заехать – оно надо, – сказал он на таком сочном эландском диалекте, что Юлия невольно улыбнулась.
– Здесь красиво… Меня зовут Юлия, – добавила она после недолгого молчания и мотнула головой в сторону дома. – Дочь Герлофа Давидссона. Я из Гётеборга.
Он кивнул – а кто бы сомневался.
– Ну-ну… Эрнст Адольфссон. – Он повел рукой в неопределенном направлении. – Герлофа-то я знаю как облупленного… мы и сейчас иногда с ним языками чешем.