Юлия кивнула.
– Сейчас уже лучше.
– Вот и хорошо… – Леннарт неловко нахлобучил пилотку. – У меня контора в Марнесе. Так что, если что, звоните, заезжайте… – Он посмотрел на стариков. – И вы, понятное дело. Всегда рад повидаться… Запрете?
– Ну, – лаконично пообещал Герлоф.
– Тогда пока. – Хенрикссон раскланялся и вышел.
Они сидели молча, прислушиваясь, как Леннарт завел машину, как тронулся с места, слегка пробуксовав на глине, как постепенно истаял звук двигателя.
– Мы тоже сейчас двинемся. – Герлоф посмотрел на Юлию, сунул кошелек Эрнста в карман и повернулся к Йону: – Я тебе хочу одну вещь показать. Там, снаружи…
– Мне тоже идти? – спросила Юлия.
– Да… нет. Не надо.
Герлоф, опираясь на палку, обошел дом и двинулся к краю каменоломни. Йон следовал за ним.
– На что будем глядеть?
– Там, на краю… я обратил внимание… вот, погляди.
Герлоф показал вниз на расколовшийся пополам полированный камень в виде яйца или уродливой головы. Половины были неравные: одна побольше, другая поменьше.
– Узнаешь?
Йон присмотрелся и медленно кивнул.
– Он называл его «камень Канта», – сказал он. – Шутка такая.
– Его кто-то столкнул вниз. Или как?
– Да. Похоже на то.
– Летом он стоял за домом.
– Еще на прошлой неделе стоял. Я заходил к Эрнсту. Точно. Никаких сомнений.
– Эрнст его специально сбросил.
Старые друзья уставились друг на друга.
– И что ты думаешь?
– Не знаю… точно не знаю, – вздохнул Герлоф. – Нильс Кант… не объявился ли он опять в наших краях?
Юлия решила напоить опечаленных стариков горячим кофе. Она достала из буфета фарфоровые кружки с изображением желтого эландского солнца, сварила кофе и принесла в гостиную – и при этом ее посетило странное чувство, будто она впервые за долгие годы сделала что-то полезное.
Йон и Герлоф сидели на диване и тихо говорили про Эрнста.
Вспоминали. Мелкие рассказики, фрагменты… какие глупые ошибки делал Эрнст, когда его взяли учеником в каменоломню – он тогда только-только переехал на Эланд, – и каким стал замечательным камнерезом, как скульптуры его со временем становились все лучше и выразительней. Из этих обрывков Юлия поняла, что Эрнст, за исключением нескольких лет службы во флоте во время войны, всю сознательную жизнь работал с камнем. Когда каменоломню закрыли, а это было уже давно, в середине или конце шестидесятых, Эрнст продолжал работать на свой страх и риск. Он подбирал оставшиеся камни, тесал, резал и шлифовал.
– И любил же он эту каменоломню, – сказал Герлоф, глядя в окно. – Были б у него деньги, он бы точно купил ее у Гуннара Юнгера, ну ты знаешь, в Лонгвике. Он даже в мыслях не имел куда-то переезжать. И камень как понимал! К каждому свой подход…