— Сильнее, — попросила она, заглядывая в лицо Фьялбъёрна. — Не бойся…
И океан нахлынул неудержимо, заполняя весь мир вокруг солью на сухих губах, солью на влажной коже. Забурлил вокруг водоворотом чужой силы, сливаясь с её собственной, и не было в этом ни страха, ни обиды — только желание брать и отдаваться. Рот — горячий, все еще пахнущий пряным вином, руки — сильные, властные и нежные, тело — невозможно, сумасшедше желанное… Фьялбъёрн Драуг, мертвый ярл живого корабля, был везде и всем, был целым миром, и в этом мире хотелось остаться навсегда
Потом она лежала, уткнувшись в плечо Фьялбъёрна, пока её косы, все-таки распустив плетение, лениво и расслабленно перебирали чужие пальцы. Вот же… понравилось. Ладно, пусть. И правда, после того, что было, убирать волосы, не позволяя дотронуться — глупо. Это — север. Здесь не знают, что это ласка не для случайных любовников, что проще разделить с кем-то ложе, чем позволить вот так запустить пальцы в длинные пряди, по-хозяйски их перебирая и гладя. И плащ здесь — всего лишь плащ. Йанта улыбнулась про себя — даже губы растягивать было лень. Знал бы ярл, что, накинув плащ с себя на ее плечи, сделал брачное предложение. Пусть… Здесь все иначе.
— Ну, и кем же ты останешься со мной, ворожея? — бесцеремонно прервали её размышления.
Йанта, приподняв голову, вгляделась в безупречно невозмутимое лицо. Вздохнула, опять укладываясь на плечо:
— Сам решай. И хватит уже звать меня ворожеей, у меня имя есть.
Закрыла глаза и провалилась в теплую колышущуюся тьму, сквозь сон чувствуя, как её продолжают потихоньку гладить и перебирать волосы.
Глава 3. Призрачный шторм
Поздний зимний рассвет ещё не тронул неба золотисто-розовыми лучами, когда Фьялбъёрн выбрался из постели. Никогда он не любил утром подолгу валяться на ложе, но сегодня пришлось заставить себя встать. Очень уж уютно было в ворохе шкур, накануне тщательно вычищенных и проветренных Тоопи, а главное, так сладко обволакивало живое тепло спокойно спящей рядом ворожеи…
Натягивая рубашку, Фьялбъёрн довольно ухмыльнулся и посмотрел на девушку внимательнее. Хоть и выглядит здоровой, но купание в северном море не шутка, да и пришлось ей в последнее время непросто — чего один бой с веденхальтией стоит. Пусть набирается сил, сон — лучший лекарь. Это на земле женщины встают рано: ни скотница, ни ткачиха, ни жена дроттена не разрешат себе допоздна нежиться в постели, когда день полон забот. А он может позволить своей женщине выспаться всласть. Своей ли?
Он-то выбор сделал, но, говоря, что таких не держат силой, не лгал. Только не стал уточнять, что вообще никогда не брал женщин без их согласия и желания. Силу надо показывать врагам, а не дарительницам жизни и лучшему ее украшению. И пока жил жизнью смертного, всегда хватало дев и жен, готовых с радостью согреть его ложе, а потом… Жар плоти ушел вместе с дыханием, вкусом еды и вина, слабостью человеческих чувств. Это была цена за бессмертие, и Фьялбъёрн заплатил сполна.