- Рад знакомству, - пробормотал он, опустил взгляд и стал водить рукой по одежде, словно от ее теплоты ткань могла мгновенно высохнуть. Подняв голову, он с удивлением обнаружил, что альва по-прежнему смотрит на него.
- Пойдем, Граниш ждет в гостиной.
Следуя за Миридис, Дъёрхтард смотрел в пол, стены и потолок, цепляясь глазами за детали интерьера, но невольно все время возвращался к ней взглядом. Смотреть на альву постоянно ему представлялось неприличными, кроме того, он не хотел, чтобы она почувствовала его взгляд. Входя в гостиную, он постарался упорядочить мысли и вспомнить, зачем они здесь.
Граниш устроился в центральном кресле, Миридис заняла дальнее, а Дъёрхтарду осталось крайнее с левой стороны очага. На столе стоял хрустальный чайник, изливающий аромат зверобоя и душицы, и две полные чаши, - третья уже переместилась в руку цверга, а также конфетница в форме лебедя, наполненная ягодными леденцами.
Мягкая мебель и треск камина совсем не располагали к разговорам на животрепещущие темы. Солнце уже садилось, но комната еще хранила тепло. Волшебная обстановка скорее подходила для сказок и мечт.
«Интересно, - размышлял Дъёрхтард, разделяя тепло кружки руками. - Сколько раз вот так вот, потягивая чай, они сидели перед камином?»
- В сем благостном месте не до́лжно говорить о тревогах внешнего мира, - произнес Граниш, словно прочитав мысли мага. - Но именно для того мы и собрались. Надобно обсудить наши действия.
- Я больше не могу обсуждать, - вздохнула альва. - Я хочу действовать.
- Нельзя спешить, - продолжал цверг. - Миридис, покажи-ка Дъёрхтарду страницу. - Альва вытащила из-под кресла футляр для свитков и через Граниша передала магу. - Сможешь восстановить?
- Попробую.
Дъёрхтард снял крышку футляра и аккуратно освободил от содержимого. Страница оказалась в ужасном состоянии: выцветший пергамент, на котором едва угадывались отдельные слова, пронизанный зияющими ранами бесконечных сгибаний не имел угла и в целом определенной формы, а от неосторожного дыхания грозился рассыпаться в песок. Расправив лист на столе, маг выудил из поясного мешочка склянку с берестяной пылью, обильно посыпал его, добавил три капли живицы эбенового дерева. Приблизив руки к пергаменту, едва не касаясь подушечками пальцев, стал бормотать заклинание, одновременно водя пальцами, вырисовывая незримые письмена. Берестяная пыль начала перемещаться и заполнила недостающие части бумаги, живица растеклась символами, проявляя блеклые чернила и вычерчивая наново отсутствующие слова.
Окончив колдовство, Дъёрхтард сложил лист трубочкой, стряхнул лишнюю пыль обратно в склянку, бросил короткий взгляд на присутствующих и зачитал содержимое пергамента: