— Диверсантка?! — я чуть не захлебнулась от злости, — у тебя, что мозги от жары расплавились? Прозвище? В зеркало давно смотрелся? Помоги! В последний раз по-хорошему прошу! Хуже будет! Женщина, ну вы-то в здравом уме, кому верите! Раскиньте мозгами, проявите сочувствие, пить хочу, умираю! Из меня террористка, как балерина, — уже спокойно пыталась я вывести женщину из ступора. Но тут как всегда не вовремя прозвучала сирена из моего мобильного телефона, он лежал в дамской сумочке, которую я положила в дорожный саквояж. Такую шутку с мелодией в телефоне сотворил мой внук, чтобы я быстрее находила свой вечно где-то брошенный телефон. Сирена, означала, что меня разыскивает полковник. Женщина и Печкин от неожиданности вздрогнули и сделали шаг назад от сумки. Решив, что так дело может закончиться приводом в полицию, я перешла к успокоительным мерам.
— Спокойно, это мобильник, он лежит в дамской сумочке. Я стою арестованная вашим забором. Откройте сумку и посмотрите. В ней находится мой дорожный комплект вещей, две коробки конфет и две бутылки коньяка «Otard» в фирменной упаковке, — услышав слово «коньяк» Дмитрич как-то посветлел на глазах, — чёрт с ним, с этим коньяком, — подумала я, и вслух произнесла:
— Печкин, освободи меня, получишь коньяк и деньги на ремонт забора. Николаевна, пусть он заварит забор, а то с безопасностью у вас в будущем проблемы будут.
Взглянув на меня уже другими глазами, Николаевна приказала мужичку:
— Дмитрич, открой сумку.
— Взяткой хочет отделаться террористка! Нет, я что? Пожалуйста. Ну, смотри Николаевна, если рванёт, я не виноват.
Нагнувшись, он открыл саквояж. Но неожиданно из него прозвучал бой Биг-Бена, издаваемый моим мобильником. По этому звону, я-то поняла, что теперь меня разыскивает Михаил. Но вот бедный Печкин от неожиданности резко отскочил от сумки и, споткнувшись, упал на газон. Широко раскрытыми от удивления глазами он смешно смотрел то на свою начальницу, то на меня.
— Ой, миленький, что же ты такой пугливый? Успокойся, это всего лишь телефон. Или ты и от своей трубки так шарахаешься? — старалась я успокоить Дмитрича.
Удостоверившись, что в сумке действительно помимо разных вещей находится коньяк, Дмитрич даже покраснел от удовольствия. Успокоившись и поняв, что я к терроризму не имею никакого отношения, Николаевна попросила помочь мне. Дмитрич подошёл к лазу, со знанием дела повертел что-то наверху, и не поддавшаяся мне железяка спокойно отодвинулась в сторону, освободив моё такое несимметричное тело.
— Имущество портят, ломают, террористы разные. У нас вообще погранзона, — продолжал бурчать Печкин.