— Слезь с меня корова! Чего тебе надо?! — хрипела я, подозревая, что с такими высказываниями долго не продержусь.
Вдруг до моего измученного борьбой сознания дошло, что надо прекращать это смертоубийство. Я вспомнила — рядом с тахтой моей внучки Ангелинки, у которой и происходило побоище, стоит небольшая коробка с ветками сухого шиповника, накрытая старым махровым полотенцем.
Стараясь освободить одну руку, другой на ощупь я взяла ткань и ею захватила ветки шиповника столько, сколько вместила рука. Теперь меня было не остановить. Ударив колючим веником по голове нападавшей, я поняла, что принесла бедной Марии, мягко говоря, неприятные ощущения. Запутавшись в волосах, колючие ветки шиповника, не хотели её отпускать. Зато Мария подняла свои руки вверх, пытаясь оторвать ветки от своих волос. От боли она запищала, словно я её душила.
— Что вы наделали! Отпустите меня! Вы…, вы…, вы просто бегемотиха!
Этим высказыванием, она меня достала окончательно! Развернув её к выходу из комнаты, я схватила халатик внучки, лежащий на тахте и, шлёпая им Марию по заднице, облачённой в джинсовую юбку, стала выгонять её из дома.
— Это тебе за бегемотиху! Я тебе покажу, зараза, как по чужим домам лазить!
Мария с ветками в волосах кинулась от меня вон из комнаты. Зацепившись одной веткой, которая у неё торчала из головы как рог у оленя за дверной косяк, она заскулила как собачка, которой нечаянно прищемили дверьми хвост.
— Я тебе покажу! — не давала я ей остановиться, нанося лёгкие удары халатом.
Мария сбежала по лестнице на первый этаж. Я, размахивая своим мягким оружием, направляла её бегство к нужной цели. Наконец она догадалась выскочить на улицу и захлопнуть за собой входную дверь. Но не тут-то было! Наша калитка открывается автоматически — из дома. Я не могла её отпустить, не узнав, что она искала в документах Люды. Подёргав в сердцах калитку, Мария, обессилив села возле неё на корточки и заплакала.
Я всё ещё возбуждённая от побоища с силой дёрнула ручку открывающую окно во двор. Окно открылось, но в моих руках оказалась ручка замка. Остальные внутренние части оконного приспособления зазвенели, падая на каменный пол прихожей. Я выглянула во двор. Около закрытой калитки, на корточках, сидела рыдающая в голос молодая женщина. Её блузка оказалась без некоторых пуговиц. На растрёпанных волосах, как венец у Христа, расположились разноцветные ветки шиповника. Лицо женщины было всё в подтёках из слёз и чёрной туши для ресниц.
— Ну что Святая Магдалена, сдаёшься?! — крикнула я ей, выглянув в окно.