Так, так… Озерова Евгения Владимировна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения. Выходит, в то время Людмиле было четырнадцать лет. Всё верно. Девочка родилась от Никанора. Люда после родов уехала в Геленджик, потом возможно в Ростов. Господи, может это Евгения с наклонностями папаши и каким-то образом узнала о матери и решила мстить ей? Да нет! Люду травить стали летом, а о дочери получается, она узнала зимой. Но возможно и то, что дочь узнала раньше о своей состоятельной матери. Возможно, и нет. А может, вообще Люда о дочери не узнала? Не успела? Письмо-то было под клеем в альбоме. Вот кто его туда положил? А не скататься ли мне в родной Ростов-на-Дону? И заодно, до полной ясности посетить чудесный город моего пионерского детства Геленджик.
Тщательно пересмотрев остальные фотографии и бумаги, я так ничего и не нашла, потому что не знала, что собственно я должна найти. А возможно и искать здесь нечего. Фотография с Никанором и письмо мамаши, это и есть доказательство того, чем занимался этот растлитель, сорок лет назад. Но одно — это не аргумент для Никанора, это для него как укус пчелы. Из-за этого он не убивал бы Люду. Скорее всего, когда он задумывал убийство, то не мог даже предположить, что дальнейшие события развернутся таким образом: он будет взят под арест, мы найдём его тайник. Ничего Люда не смогла бы доказать без тех улик, которые мы нашли. Только подняла бы шум. Да и шуметь ей не дали бы. На дисках запечатлены разные особи мужского пола, есть и среднего колена и высокопоставленные чинуши. И как организовал всё. Настоящий клуб педофилов. Полковник говорит, что диски у него сразу «компетентные органы» изъяли, весь материал по делу забрали. Неужели замнут дело?
Когда мне полковник поведал об изъятии дела, я заметила, что тормознула, надо было переписать диски и в интернет запустить. Да только он успокоил меня тем, что мои мстительные планы не удались бы ни при каких обстоятельствах: после этого я и дня не прожила бы. Мне ему не хочется верить, но приходится.
Понятно, что ничего не понятно. Ладно, съезжу на дачу. Надо отвезти продукты старичкам, Машке витамины подвезти, встретиться с Вадимом, а там составлю план дальнейших своих действий.
Который день, из последних сил, терплю себя: вредную, злую, плаксивую. Всё меня раздражает, всё надоело и всё, кажется в серо-грязных тонах. А тут ещё это письмо Людмилиной мамаши из головы не идёт. Мир перевернулся, коль существуют такие матери.
Всю дорогу на дачу, меня не отпускало чувство боли и брезгливости. Такое впечатление, что я в руках держала не пожелтевшие листки ученической тетради, а бумагу, измазанную смрадом. Такой гадостью веяло от этих страниц. Такое же ощущение было и на душе. С какой беспечностью в этом послании, эта особа перенесла свою материнскую несостоятельность на плечи ещё не сложившегося характера девочки. Поломала судьбу другой ни в чём не повинной зародившейся жизни — своей внучке.