— Не знаю, что находится в той стороне, — он указал лапой в темноту, — но запах сильнее всего в том направлении.
Как хорошо, что нам было в другую сторону!
— Там городская стена, за ней в лесу Гильдия Воров, а еще дальше Гнилые болота, — ответил Павлик.
Да уж. Откуда ему еще было взяться, как не из такого сказочного места. Интересно, видели ли его другие жители, или это только наша счастливая звезда нам подсуропила? Нет, Бора обязательно надо поставить в известность.
Пока я размышляла, дверь Павликового дома оказалась у нас перед носом. Мы поспешили внутрь и первым делом разожгли камин. Ужинать не хотелось. Яркое пламя постепенно вернуло нас к жизни, происшествие не казалось уже таким страшным, но на всякий случай мы всю ночь просидели у огня, вспоминая предания нашего измерения, в которых говорилось, что вампиры опасны только до восхода солнца. Был у меня соблазн попробовать чудодейственный бальзам старика Мойсы, но по здравому размышлению я пришла к выводу, что усталость этой ночи можно снять простым сном, благо солнце к этому времени уже взошло. Кеша обещал разбудить нас в полдень и сказал, что опасаться пока нечего, так как в черте города он больше запаха вампира не ощущает. Ох, такому мощному обонянию все собаки позавидовали бы. Или это магия? В общем, одно слово — дракон!
* * *
Потягивая легкое вино и глядя на танцующих, Бор размышлял о странностях человеческих судеб. Он не видел Алису черт знает сколько лет, и вот она как с неба свалилась, можно сказать, прямо ему на голову. Маленькая смешная девочка, которую он учил писать стихи. С ней рядом всегда было легко и тепло на душе. Их странная дружба рождала кучу сплетен, но девчонка даже не задумывалась о том, что люди говорят за ее спиной. Как будто и не существовало всех этих пересудов с недвусмысленными намеками. А может быть, она о них просто не знала.
Она любила сидеть у него на коленях, свернувшись калачиком, уткнувшись носом ему в плечо, и тихо что-нибудь мурлыкать. Она заразительно смеялась его шуткам и писала такие смешные скетчи, что он хохотал до слез, и искренне радовалась его реакции. Наивная и совершенно незащищенная от мира, она вызывала желание оградить ее от реальной жизни, в которой совершенно не разбиралась, и в то же время где-то внутри нее пряталось огромное мужество, о чем она вряд ли догадывалась. Случись что, израненная и избитая, она согнулась бы до земли, распласталась, но не сломалась. Это было удивительно.
И вот они снова встретились. Та же Алиса, и в то же время совсем другая. Интересно, научилась ли она писать лирические стихи? Надо будет спросить при случае. Конечно, она повзрослела, похудела и перестала быть Пухом чисто внешне. Что-то в ней изменилось. И дело не в том, что она двойник, хотя, может быть, и в этом тоже. Пожалуй, ее скрытые черты каким-то образом проявили себя и наложили отпечаток на нее теперешнюю. Наверное, это к лучшему.