Лошадь спотыкается от бешеной скачки, но не падает, направление движения меняется, а смерть ей все равно кого сворачивать, кого ровнять с землей. Смерть со стальным наконечником вспарывает грудь, легко пробивает легкое, кровь быстро как пробившийся из глубины родник наполняется внутри меня, вытесняя воздух. Вдохнуть не получается, я кашляю, роняя на грудь кровавую пену. Чувствую, что теперь мне уж точно не вернуться, а смерть мне ласково шепчет:
— Потерпи, скоро все закончится, — в груди разрастается нестерпимый жар, кашель обдирает горло, на грани сознания чувствую неприятный, но знакомый до боли запах, кажется, я снова горю.
Могло быть хуже. Твой враг мог быть твоим другом.
Станислав Ежи ЛЕЦ.
Завтрашний день — это старый плут, который всегда сумеет вас провести.
Сэмюэль ДЖОНСОН.
Нет неразрешимых проблем, есть неприятные решения.
БОРН Э.
Феникс в мир приходящий извне приносит с собой перемены. Иногда, для того чтобы сдвинуть точку прогресса, иногда чтобы уравнять шансы природы в борьбе с агрессорами, но чаще он призывается для поддержания власти. И всегда, как бы не были чисты помыслы Феникса, он становился лишь пешкой в руках сильных мира сего.
Выдержка из трактата о власти.
— Ним? — сердце наполнилось надеждой, только от одного взгляда на тихо вошедшего принца, — как ты здесь оказался?
Я поднялась с кровати, поспешно откидывая одеяло. Ноги коснулись холодного пола, но все это сейчас совершенно не важно, меня спасут, заберут. Я ведь не вынесу того давления, которое оказывает на меня Император. Ним тепло улыбнулся мне, в темных глазах мелькнуло удовлетворение.
— Рад вашему пробуждению Феникс, — я остановилась в шаге от принца, радость от встречи мгновенно улетучилась.
А что если я здесь из-за него? Ведь я не видела того человека, что правил лошадью. Но то чувство: липкие изучающие щупальца, я не могла ошибиться.
— Вы отпустите меня? Тора, наверное, сейчас очень волнуется за меня.
— Не стоит спешить, вы еще не совсем оправились после ранения, — принц деликатно обошел щекотливую тему, или мне так только показалось?
— Ранение? — в голову толкнулось смутное воспоминание летящей стрелы и охранника Мао, из чьих рук она была пущена. Джи, он должно быть сумасшедший, если решил стрелять в императора, да еще и при своей госпоже. Бред, что-то тут определенно не сходится.
— Ах да, — я посмотрела на грудь, под тонкой тканью сорочки просвечивалась легкая повязка. Я смутилась, поняв в каком виде, стою перед мужчиной, прикрыла грудь руками. Глупый жест, он же видел меня голой, ну почему я всегда сначала делаю, а уж потом расхлебываю свою вредительскую деятельность.