Потому что автор этой дикой фантазии, как говорил Иван Бунин, глуп до святости.
К слову сказать, в Горном до 1918 года не было кладбища. И не потому, что люди жили так счастливо, что помирать им было недосуг. Просто хоронить везли в Тоннельную, так как там была церковь и кладбище.
На телеге, не спеша, девять километров. Достойный последний путь.
А кладбище появилось из-за трагического случая. Белогвардейцы расстреляли в Горном восьмерых бойцов из отряда так называемых "красно-зелёных". Были такие, тяготевшие к красным, но не совсем разделявшие идеи большевизма. Типа махновцев. Везти всех восьмерых в Тоннельную было невозможно, вот так и появились в Горном первые могильные холмики.
Однако об этом расстреле старожилы хутора помнили всегда.
А вот с расстрелом монахинь — увы: либо всем отшибло память, либо такого просто не было.
Финал пребывания Феодосия в Горном прост донельзя. Он был арестован, доставлен в Новороссийск, получил совсем небольшой срок по бытовой статье и отправлен в ссылку в Казахстан. На три года.
Но как можно, об аресте святого — и так скупо и так сухо?
И вот тут, как говорил Гоголь, "пошла писать губерния".
Например так.
"Отца Феодосия несколько раз забирали в милицию, но всегда отпускали. На Крещение в 1925 г., когда батюшка освящал воду, все явственно видели в крещенских струях множество чудесных рыбок и дивились тому. Старец горько заплакал и сказал: "Сколько много здесь рыбок, и все разбредутся, и останется только четыре рыбки". Этим он предсказывал разгон пустыньки. За две недели до Пасхи о. Феодосий благословил матушек печь куличи и красить яйца. Они удивились, но ослушаться не посмели. Старец освятил в Великую Пятницу пасху, яички и сказал: "Будете разговляться, а меня с вами не будет. Поезжайте в Минводы, живите там". В этот миг в дверь постучали. Вошли трое военных из Новороссийска и сказали, чтобы о. Феодосий собирался. "Я вас давно поджидаю", — поклонился старец. Он взял тазик, умыл пришельцам ноги — поразительно, что они не сопротивлялись, — потом накормил, сам им прислуживал".
Вот эту фразу, про то, что Феодосий "умыл пришельцам ноги" повторяют многие, в том числе и писатель Владимир Лермонтов.
А вот несколько иной вариант тех же событий.
С большими претензиями Феодосия на святость.
Здесь чувствуется, что автор лучше знает Святое Писание.
"Однажды к старцу пожаловали конвоиры с приказом о его аресте. И получили неожиданный прием. Старец смиренно последовал примеру Господа, омыв водой ноги конвоиров. А потом он рассказал им об их прошлой жизни, поведал и о будущем.