Иногда, проснувшись рядом с нею, Владимир неслышно поднимался и смотрел в ее лицо, во вздрагивающие веки. Что она во сне видит, где странствует, кого любит?
– Да никого! – смеялся Добрыня. – В ней этого вовсе нет… И ежели любит, дак только себя!
Но опять и опять ехал Владимир, не верила душа в страшное «никогда»…
И каждый раз одно и то же… Молчание Рогнеды или слезы. А теперь уже и слез нет. Только молчит. Не раз казалось, что другой ей по сердцу. Владимир, умирая от унижения и презрения к самому себе, посылал соглядатаев, которые доносили о каждом шаге и взгляде жены, но ничего соглядатаи не высмотрели. В приступе омерзения к себе Владимир досмотр снял, соглядатаев велел придушить поодиночке.
Не однажды собирался он в порыве отчаяния прикончить Рогнеду. Однажды даже вбежал к ней с обнаженным мечом!
Она сидела на лавке у окна и держала на руках Ярослава, который и на пятом году отроду все не мог стать на ноги. Не ходил. Владимир вышиб дверь и, вероятно, был так страшен, что Рогнеда вскочила и выронила ребенка. Ярослав упал, заплакал и вдруг пошел, припадая на левую ножку.
Может, он и спас тогда Рогнеду?
Владимир подхватил ребенка на руки, осыпал поцелуями. Ярослав испугался: плакал и отпихивался. Кулачком угодил отцу в глаз! Князь выпустил младенца, тот поковылял к матери и спрятался за юбку, выглядывая из-за Рогнеды, как волчонок.
«Вот они – враги мои! – подумалось тогда вдруг Владимиру. – Вот они, отмстители за мать!» Четверо княжат, варягов Рогнединых, что родила ему плодовитая жена: Изяслав, Мстислав, Ярослав и Всеволод… Вот они – волчата семени варяжского.
Тяжкие мысли стали роиться в голове его: вот они вырастут и казнят отца, а народу скажут: мстили за бесчестье матери. И народ поднимет их на щитах как освободителей!
Потому отдал он Всеволода и Ярослава матери своей – Малуше, кою звали теперь на готский манер, Малфридой! Смеялась она этому новому имени. Изяслав, старший, так вцепился в мать, что гридни отступились. Да и варяги-дружинники зароптали: что, мол, за князь такой, с бабой воюет!
Ох уж эти варяги! Спору нет – воюют здорово! А только устал от них Владимир. Надоели они ему своею жадностью, наглостью, хвастовством и непрерывными требованиями пиров, подарков, игрищ!..
С подозрением присматривался Владимир к варягам, когда, охмелев на пированиях, они расхваливали Рогнеду, красоту ее, величественность, многоплодие: шутка ли, четыре сына, каждый год по ребенку! Настоящая варяжка!
«Вот оно! – подумалось князю. – Вот они, мечи наемные!..»
И припомнилось, как ехал к нему с миром князь Ярополк. Первенец отца их Святослава. Хоть и был Ярополк похож на отца сильно, а душою – другой. Отец свиреп – сын кроток. Отец мстил врагам беспощадно – Ярополк о мести и не помышлял. Все варяги! Варяги – вечные мстители!