Тучный переводчик-грек, держа записку в бритых синих руках, перевел: «Вода за тобою сзади, с востока».
– Ну, – крикнул князь, обращаясь к бездонному вечернему небу и подбрасывая горсть мелкой гальки вверх, – если сбудется сие – крещусь!
Трубы отыскали быстро. Дружинники и черные мужики, следовавшие за войском, быстро перекопали водопровод, и драгоценная вода, текшая из родника и поившая город, бесполезно пошла в море.
В тот день у городских фонтанов, где всегда собирались женщины с кувшинами, явственно обрисовался облик смерти. Город начал погибать от жажды.
Через пять дней ворота отворились и навстречу дружине князя начали выходить изнемогшие от жажды защитники. Они шли длинной вереницей, бросая к ногам победителей мечи, копья, щиты. Но не было радости на лицах славян и русов. Многие отвязывали висевшие у пояса баклаги и отдавали пленным. Те с благодарностью припадали к воде.
Без всякой команды и приказа черные мужики починили разрушенный водопровод, и вместе с киевской дружиной в город пришла вода. Может быть, это чуть скрасило горечь поражения и ненависть к вероломному врагу утишило. Исстрадавшиеся дети плескались в мутных водах фонтанов и жадно пили.
Владимир занял несколько зданий богатых горожан и стал праздновать победу, но праздник не получился. На его пир собрались только несколько бояр и воевод. У большинства же сразу нашлись какие-то неотложные дела.
Вин понатащили много. Привезли во всего Крыма. Выбивали у бочек дно и пили как воду! Непривычные к вину, славяне напивались как свиньи. Валялись, на потеху грекам, в лужах вина. Старшие дружинники-христиане тычками и оплеухами растащили всех бражников по постоям. А княжеский пир только набирал силу. Владимир пил полными чашами, лил драгоценное, многолетнее багровое вино на княжеские одежды. Захмелев, скинул кафтан и проливал вино на белую, вышитую по вороту оберегами княжескую рубаху…
– Точно в крови купается! – сказал немолодой рус, стоявший в страже, своему однополчанину.
– Бес его крутит! – ответил тот.
Владимир пытался петь и плясать. Но пьяна и бессмысленна была его песня, а плясать не мог – ноги не держали.
– Вишь, как греки-то на него смотрят! – говорили меж собою дружинники. – А как на него смотреть: свинья – она и есть свинья.
Спьяну решил Владимир отблагодарить Анастаса, который выдал водопровод киевлянам. Его разыскали и притащили.
Анастас оказался седым стариком, суровым и молчаливым. Он отказался пить вино и отказался принять за свое предательство награду.
– Вона ты какой! – пьяно кричал князь. – Гордый! И казны не берешь! А для чего же ты про воду нам сказывал? Али злобу на кого имеешь? Али городу мстишь?