В ожидании священства болгарского, за коим послано было, князь призвал Илью Муромца к себе. Был князь тверез и не то чтобы постаревший, но возмужавший как-то зримо. Точно с корсунского крещения много лет прошло, а ведь и двух недель не миновало.
– Ну что, Илья Иваныч, – сказал князь, обнимая Муромца, – как живешь, здоров ли?
– Господь грехам терпит.
– Садись-ка к оконцу, потолкуем, как дружину учинять станем. Ведаешь ли ты, что державе православной войско требуется новое? И дружина – сердце его – должна быть новой, православной.
– Это и другие воеводы знают, – сказал Илья. – Вот и Добрыня тож…
– Добрыня знает, но он тебе в помощниках будет. А устраивать войско – тебе, Илья Иваныч. Ты у нас христианин истинный, а мы еще только учимся.
И, наклонившись к самому лицу Ильи, пахнув на него византийскими маслами душистыми, коими были умащены его кудри, князь сказал:
– Я ведь, Илья Иваныч, всю службу твою помню. Всю. И ценю тебя, и каюсь перед тобой. Не всегда я понимал, чего ты добиваешься. Прости.
– И ты меня прости, князь, – сказал, вставая, Илья.
– За что?
– Егда обидел тя неведением либо осуждением в душе.
– Ай! – сказал князь. – Да я во грехах, как свинья в объедках! Грех было не осуждать! Давай лучше о деле толковать. Как будем Киев крестить?
– По доброй воле.
– Это как же?
– Только тех, кто хочет, – сказал Илья. – Безо всякого принуждения.
– Дак эдак и не получиться может?! Я мыслил приказать, чтоб все непременно…
– А иудеи, кои свой закон держат? А хазары обрезанные, исламского закона? А язычники, кои к своим богам привычны?
– Всех! Ибо не понимают блага своего!
– Не боишься ли согрешить, князь? – спросил Илья. – Первейший грех – гордыня. А ты по гордыне своей других приневолить хочешь. Они ежели наружно веру примут, то в душе при своем законе останутся и врагами веры станут тайно. Не трогай их. Это дело не княжеское. Суди не по вере их, а по правде княжеской. Как они тебе служат, а не какому богу веруют! Иначе распря пойдет.
– Так ведь един народ не получится, если вера у всех разниться станет.
– Ты – князь, твое дело – правда! А закон пущай священство соблюдает. Суди по правде, за проступки либо благие деяния. А кто какой веры – дело не княжеское!
– Не пойму я тебя, Илья Иваныч, – сказал, вздохнувши, князь. – То ты за единое крещение для всех ратовал, а теперь вот другие веры допускаешь. Не пойму.
– А что тут понимать? Заповедано князьям: не раздражать подданных своих и не озлоблять. А первое дело – не заботься о сем. Сие дело Божие, он и управит ко благу.
– Боязно врагов около себя пригреть, – поежился князь.