– Эва! – прохрипел Илья. – Здоров ты, парень, а все ж бороться не умеешь. – И, отдыхая, удерживая запястья противника, сказал: – Вот ужо я тя поучу.
Мгновенно обвив ногою ногу лежащего сверху и перехватив левой рукою плечо, он крякнул и, как деревянную колоду, на которой учили его бороться еще там, в Карачарове, дед и отец, перевернул нападавшего. Тот выгнулся дутой, но Илья, севший всей тяжестью на него, придавил к земле.
– А душить, милай, надоть так! – сказал он без всякой злобы, показывая прием и не собираясь убивать побежденного. – Вот-та куды руку кладешь. Да и давишь либо локтем, либо воротом.
Побежденный глядел, не отводя взгляда, прямо в глаза воеводе, и не было в его синих глазах страха, а только ненависть. Он не собирался просить пощады.
– Эва ты какой упорный! – сказал Илья, испытывая уважение к этому молодому бойцу изрядной храбрости. – А вота сейчас ты у меня по-другому споешь…
Легко, как тонкую ткань, он рванул с груди поверженного кольчугу и нательную рубаху, с тем чтобы лоскутом придавить шею. Под восторженный вздох толпящихся вокруг воинов кольчуга лопнула, как сгнившая сеть. И тут Илья увидел на обнажившейся, вздутой в страшном напряжении борьбы груди противника свой родовой знак – им самим когда-то выжженный крест-аджи.
– Сынок! – закричал он так страшно, что те, кто толпился поодаль и не видел, что творится в центре крута, решили, что он убит, и выхватили мечи.
Но Илья вскочил, нечеловеческим усилием поднял и поставил на ноги вдруг обмякшего противника.
– Сынок! Сынок! – шептал он, целуя и обнимая его. – Подсокольничек! Жаль моя! Отрада моя! Кровиночка моя! Откуда у тебя знак этот?
– Бабка говорила – отец выжег, – чисто по-славянски ответил белокурый мусульманин.
– Я! Я! – обливаясь слезами, кричал, весь дрожа, Илья. – Я твой отец! У меня тебя украли да в рабство продали!
– Я не раб, – тихо ответил Подсокольничек. – Не раб.
– Где мать твоя? – спросил Илья, тряся, как тряпичную куклу, сына. – Где бабушка?
– Она умерла. Давно, – нехотя отвечал сын.
– Ничего не говорила она тебе, откуда ты, чей ты? – спрашивал Илья.
– Я – сын Аллаха! – ответил Подсокольничек.
– Это пройдет! Пройдет… – шептал Илья, оглаживая своего ребенка по золотым волосам, по плечам. – Это пройдет! Голубчик мой! Ай тебе бабка не сказывала, какого ты рода?
– Я от рода черных клобуков! Из земли Каса.
– Верно! Верно, бедный ты мой! А матушка твоя – славянка от племени вятичей. А крещен ты в Муроме…
Весть о том, что Илья сына отыскал, мигом облетела войска. Военачальники византийские, армянские, копты приходили в шатер Ильи с поздравлениями и только головами качали да языками цокали, глядя на Илью и Подсокольничка, сидевших рядом.