Он свистнет, гридни посмеются – так все и уйдет, как вода в песок. Ему же нужно показать, что не князь тут хозяин и не боится он (вождь народа лесного, про кого легенды ходят, что и в птицу он превращается, и крылья у него совиные бесшумные) внебрачного сына рабыни.
– А ну-ко покажи нам свое умение! – смеясь, сказал князь, стараясь уйти от серьезного разговора.
Но непрост был Одихмантьевич.
– Не ты меня пленил, не тебе мне и приказывать, – сказал он как можно спокойнее.
Его слова вызвали одобрительный гул. Особенно развеселились варяги.
«Сейчас князя по плечам станут похлопывать!» – подумал Илья.
А Соловый посмотрел на Илью весело: дескать, видал, как по-другому поворачивается, но напоролся на тяжкий взгляд Ильи.
– Свисти! – пророкотал Илья. – Свисти, собачий сын! Как тогда на болоте свистел!
– Дурак ты! – прошептал Соловый и сплюнул под ноги Илье. – Дурак.
– Ан нет, – ответил Илья.
Он понял, о чем это Соловый-разбойник: мол, в дружину хочешь, а князь тебя не возьмет. Он меня, вождя народа лесного, боярином сделает, а уж тебя я возьму. Я тебе цену знаю! И сейчас тебя, дурака неотесанного, я возвысил! А вслух Соловый сказал:
– Я в дороге притомился! Подайте мне чару вина самолучшего, а уж тогда я вам свистну.
– Как слуге приказывает! – прошептал кто-то из славян.
А Илья, даром что в стольном городе не жил, во пиру не сиживал, понял, что ежели поднесут чару – стало быть, Соловый из пленника в гостя превращается. Но уже торопился кто-то из оруженосцев хазарских, бежал по ступеням крутым, расплескивая темно-алое вино византийское из чаши серебряной.
* * *
Глянул Илья на князя и прочел в глазах его полную растерянность.
Соловый выдул весь кубок, наплескав себе на грудь и обмочив рыжую свою бороду. Красное вино пятнами пошло по холщовой рубахе.
«Будто кровь», – пронеслось в голове у Ильи. Соловый отерся рукавом.
«Ну вот, – подумал богатырь, – сейчас он силу свою будет показывать. Постарается князя осрамить и унизить».
Понимание предстоящего прочел он в княжеском взгляде. И сам так на Владимира глянул, что тот успокоился.
«Не бойсь! – говорил его взгляд. – Я служить тебе пришел!»
И глянул Владимир на Илью с надеждой, как мальчонка на воина сильного, на брата старшего.
А Соловый уже набрал полную грудь воздуха и засвистел тем страшным, переливчатым, родовым своим посвистом, что заставлял коней сшибаться с мостов и гатей. Сверлящий уши свист этот поднял тучи галок с темных крыш, забились у коновязей кони, забрехали по всей округе собаки…
Захохотали довольные варяги. И понял Илья, что эту минуту упускать нельзя. Засапожным ножом, что более на короткий меч смахивал, сунул он Одихмантьевичу в мягкое подреберье. Икнул, оборвавши свист, разбойник и, повернув удивленное лицо к Илье, стал медленно оседать на землю.