– Спаси тебя Бог, мати…
– Мальфрида, – сказала старуха. – Смолоду-то Малушей-ключницей звали.
– Вон ты кто! А я было подумал, что ты княгиня Ольга…
– Говорят, я на нее похожей становлюсь… – опять улыбнулась старая женщина. – Вот ведь как бывает… А она меня иначе как чернавкой и не звала… Рабыней! А я – князя родила! И от двух ветвей княжеских – славянской и русской – князь Владимир киевский! И варягам, и русам, и славянам, и всем – князь истинный!
«Кабы ему еще разум княжеский!» – чуть было не сказал Илья, но пожалел мать.
– А этот вот, – старуха прижала к себе княжича, – еще и басилевса византийского внук. Видишь, какая кровь – золото!
– Кровь у всех одинакая! – сказал Илья. – Что у человека, что у скота бессловесного…
– Ишь как! – удивилась старуха и даже подбоченилась, уж совсем не по-княжески. – Так ты, выходит, князей не чтишь?
– Несть ни князя, ни раба! Ни эллина, ни иудея, но все – сыны Божии, – ответил богатырь.
– Это кто же такое сказал?
– Господь мой, Иисус Христос, заповедал…
– А еще что он тебе заповедал? – усмехнулась старуха.
– Он не ему заповедал, а всему миру, – сказал вдруг княжонок.
– Истинно так. Да благословит Господь твою разумную головушку – сказал Илья и подумал, что Ярослав не в отца пошел, славабБогу! И умен, и не буен.
– Сказывают, ты в Киеве сильнее всех? – перевела разговор на другое старуха.
– Был! – сказал Илья. – Ноне – слабее внука твоего…
– А что ж ты, когда в силе был, покорился да в застенок пошел?
– Я не варяг! – ответил Илья. – Это они на князя руку подымают… А я князю служить пришел, ради народа православного. Не моя вина, что князь в затмении диавольском…
– Так и ушел бы на волю! При твоей силушке кто бы устоял супротив?
– Я не торк и не печенег, чтобы от службы в степь бегать. Я – воин Христов, и это Бог мой мне испытание посылает, смирением меня испытывает… И аз, аки Иов многострадальный, не возропщу! Господу виднее, как со мной будет… Он не оставит меня!
– Так ведь князь велел тебя голодом уморить без вины!
– Его грех! А моего – нет и не будет… Истина явится!
– Ты что, Илья, там у себя в погребе костей не видел? Не ты первый, не ты последний здесь пребываешь…
– Господь меня не оставит. Без воли Его и волос с головы человеческой не упадет…
– Уж не ведаю, как он спасет тебя… То ли глуп ты, то ли упрям.
– Спасет! – сказал Ярослав. – Мы же пришли!
Старуха засмеялась, подхватила княжонка на руки, расцеловала.
– Нас Господь вразумил, – отпихиваясь от бабушки, пыхтел княжонок.
– Может, и так, – сказала она, опуская внука на землю. – Удивительны и непонятны вы мне, христиане… Какие-то другие вы… Ну да ладно. Поешь. Мы тебе еще еду носить станем, а там, глядишь, и князь волю свою переменит, он горяч, да отходчив. В отца, в князя Святослава… – сказала она, припомнив что-то.