Больше не в силах сдерживаться, Эйвери бросилась в объятия Атласа, целуя его снова и снова. На этот раз он ответил со всей страстью, и у нее защемило сердце: ведь она понимала, что тем самым он прощался с ней. Эйвери крепче прижалась к Атласу, пытаясь удержать его одной силой воли, обхватить так сильно, чтобы он не смог бросить ее. Жаль, что нельзя поймать эти поцелуи и спрятать в надежном месте, ведь каждая секунда приближала неизбежный финал.
Когда Эйвери и Атлас отстранились друг от друга, то не смогли вымолвить ни слова. Под ними плескались торопливые воды канала. Звуки вечеринки доносились будто из параллельного мира.
– Ладно, – неуверенно произнесла Эйвери, поскольку кто-то должен был сделать первый шаг.
– Ладно, – отозвался Атлас.
На глаза Эйвери навернулись слезы, но она сдержалась. Ради Атласа нужно быть сильной. Она неуверенно кивнула, хоть и пришлось перебороть себя, о чем Атлас, возможно, не подозревал. Эйвери казалось, что ее режут на маленькие кусочки острым лезвием.
Атлас собрался уходить, но помедлил и в последний раз прикоснулся к Эйвери – завел за ухо прядь волос, провел ладонью по подбородку, легонько коснулся нижней губы. Как слепой, пытался на ощупь запечатлеть ее лицо.
Эйвери зажмурилась. Она хотела запомнить его прикосновение, заморозить время, весь мир и навечно остаться в этом моменте, ведь пока закрыты глаза, она может представлять, что Атлас еще здесь. И принадлежит ей.
– Эйвс, прости меня, но обещаю, так будет лучше.
И он ушел.
Она еще некоторое время стояла на месте, крепко зажмурившись. Совсем одна наедине со своими тайнами и разбитым сердцем. В полной темноте.
Уже несколько часов Каллиопа танцевала и веселилась без остановки, держа ухо востро, но пока среди толпы гостей не увидела ни брата, ни сестру Фуллер. Она попивала из бокала шампанское, однако вкус казался ей кислым.
Очень скоро вечеринка подойдет к концу, и придется открыть маме правду: что Каллиопа все испортила и нужно уезжать, потому что Эйвери Фуллер узнала правду о них. Но сейчас Каллиопа прохаживалась среди гостей, растянув ярко-красные губы в неизменной улыбке.
Конечно, она откладывала неизбежное, но ей хотелось как можно дольше не говорить обо всем маме. Стоило произнести те слова вслух – и Каллиопа Браун погибнет навсегда.
«Здесь похоронена Каллиопа Браун, столь же красивая, сколь и порочная. Она умерла раньше, чем кто-либо по-настоящему ее узнал», – с горечью подумала Каллиопа.
Впервые эпитафия для своего прозвища не приносила ей радости.
Каллиопа сделала петлю вокруг танцпола, думая, не отправилась ли Элайза спать, как вдруг заметила на нижней террасе какую-то парочку. Эти двое показались смутно знакомыми, хотя и были слишком далеко, чтобы определить точно. Они укрылись за табличкой «Нет доступа» и наверняка полагали, что смогли уединиться, – вот только их увидела Каллиопа. Больше никто в ту сторону не смотрел.