– Ты, наверное, меня ненавидишь.
Мне хочется провалиться под землю и остаться там навсегда. Ну почему я вечно все порчу? Почему я такая импульсивная?
– Ненавижу тебя?! – Он выпрямляется, и на его лице отражается нечто среднее между недоумением и смехом. – Ты что, совсем меня не слушала? Я тебя не ненавижу. Я… в общем, скорее наоборот. Я, пожалуй, даже восхищаюсь тобой за то, как ты поверила в Адель. За твое желание помочь ей. Я вполне способен понять такие вещи. И нет, я тебя вовсе не ненавижу. В определенном смысле для меня это даже какое-то облегчение. Это все упрощает.
– В каком смысле?
Он меня не ненавидит. Слава тебе господи. Мы все еще в одной упряжке.
– Адель не знает про то, что ты отправила это письмо?
Я качаю головой:
– Думаю, нет. – Более точного ответа я ему дать не могу. Сложно быть уверенным, что Адель знает, а что нет, но посвятить его в эти подробности после всего сказанного я не могу. – И что ты собираешься делать?
– Поеду туда. Пойду в полицию и выложу им все начистоту. Всю правду. Кто-то должен положить конец этой истории.
Это не то, чего я ожидала, и какое-то время ошеломленно молчу, но понимаю, что так будет правильно.
– Они тебе поверят, – говорю я наконец, хотя сама не вполне в этом убеждена. – Я тебе верю. И я смогу подтвердить твои слова. И Марианна тоже, я в этом уверена.
Он с мягкой улыбкой качает головой:
– Боюсь, для того, чтобы перевесить версию Адели, этого будет маловато. Там ведь мои часы, ты не забыла?
– Зачем тогда это делать? – Я очень боюсь потерять его, не успев еще обрести. – Наверняка есть какой-то другой способ. Зачем ехать туда, если ты считаешь, что они тебя арестуют?
– Чтобы положить всему этому конец. Раз и навсегда. Давным-давно надо было это сделать. Я так устал жить с грузом вины. Пора наконец похоронить этого парнишку по-человечески.
– Но нельзя же допустить, чтобы ей все сошло с рук! – восклицаю я. – К тому же она опасна. Почему ты должен расплачиваться вместо нее? Ведь это она во всем виновата!
– Может, я и не виноват, но невиновным меня считать тоже нельзя. К тому же для нее это будет лучшим наказанием.
– Что ты имеешь в виду?
Я смотрю в его гипнотические синие глаза. Они выглядят ясными и спокойными.
– Кроме меня, Адели ничто и никогда не было нужно. Она любит меня – в своем собственном извращенном смысле. Всегда любила и всегда будет любить. Она одержима мной. Если меня посадят в тюрьму, я наконец-то окажусь вдали от нее. Она не будет больше надо мной властна. Я обрету свободу.
Я чувствую, как слезы снова выступают у меня на глазах, и на этот раз не сдерживаю их.