– А ты не можешь немного подождать? Чтобы мы могли хотя бы несколько дней побыть вместе?
Он качает головой:
– Если я не сделаю этого сейчас, то не сделаю никогда, а если мы хоть немного пробудем вместе, мне будет гораздо тяжелее. Мне достаточно и того, что ты веришь в меня.
– И когда ты поедешь?
Мне плевать на Адель. Я сама с ней справлюсь. Теперь я знаю ее секреты. Ощущаю укол вины. Я не хочу этого, и тем не менее у меня есть один секрет, который я никогда не смогу ему открыть. Она не смогла тоже.
– Сегодня. Сейчас. Времени всего половина третьего. Домой мне нельзя, она поймет: я что-то затеял. Зато к тому времени, когда она сообразит, что я уехал, я буду уже на полпути к Шотландии. Позвоню тебе, когда доберусь.
– Ты точно не хочешь как следует все обдумать? – Я эгоистична, мне хочется, чтобы он подольше побыл рядом со мной, не в тюрьме. – Все закрутилось так быстро. Так…
– Луиза, посмотри на меня.
Я подчиняюсь.
– По совести говоря, разве я не делаю то, что правильнее всего? Вывожу наши чувства друг к другу за рамки всего этого?
По его спокойному лицу я понимаю, что он уже знает ответ, и медленно киваю. Все обстоит именно так. Даже если все закончится плохо и никто ему не поверит, правду сказать необходимо.
– Это несправедливо, – говорю я. Меня так и распирает изнутри от потребности что-то сделать с этим. – Может, мне стоит пойти к ней и…
– Нет. Не вздумай. Она опасна.
– Но я должна…
– Луиза, она социопатка. – Дэвид стискивает мою руку. – Ты понимаешь это? Не вздумай к ней приближаться. Пообещай мне, что будешь держаться от нее подальше. На самом деле мне было бы спокойнее, если бы ты взяла Адама и уехала куда-нибудь из Лондона, пока я не сделаю то, что нужно. Но пообещай мне хотя бы не приближаться к ней.
– Обещаю, – мямлю я.
Несправедливо, что ей ничего не будет за сломанную жизнь Дэвида. Несправедливо, что ей ничего не будет за мою сломанную жизнь.
– Хорошо. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится, и не хочу беспокоиться за тебя, пока разбираюсь со всем этим. Я люблю тебя, Луиза. Я очень тебя люблю.
Он встает из-за стола, подходит ко мне, и мы целуемся. От него пахнет перегаром, мятными пастилками и кофе, но мне плевать. Он теплый, любящий, сильный и мой, и слезы вновь выступают у меня на глазах.
– Все будет хорошо, – шепчет он, когда мы отрываемся друг от друга. – Честное слово. – Он улыбается мне. – Как ты относишься к посещению заключенных?
Смеюсь сквозь слезы, которые никак не желают останавливаться.
– Я всегда за новые впечатления.
Он платит за кофе – это будничное действие придает всему происходящему оттенок еще большей нереальности, – и мы выходим на улицу, где я снова реву, уткнувшись ему в грудь, совершенно безразличная к тому, что нас могут увидеть.