— Ираклий Георгиевич!.. Мне необходима подробная справка о деятельности этого движения примерно за год, плюс исчерпывающая информация о личностях их руководства, желательно с подробными психологическими характеристиками.
Гонгвадзе кивнул, указывая на свой рабочий модуль, мол, уже делается, и продолжил вслушиваться в сообщения инка Сектора, оставив Бодрова и Баева пока как бы наедине.
Дело вроде бы сдвинулось, проблема из гипотетической стала в одночасье реальной, приобрела зримые очертания и обрисовала формы, если… Если, конечно, он не ошибся. Но весь опыт, оперативное чутьё и, главное, интуиция подсказывали, что нет, ошибки быть не должно — он правильно вычислил вероятного противника и теперь дело за малым — наладить оперативно-следственную работу и навалиться всей мощью. Баева вдруг охватило нетерпение, как ту гончую, взявшую след (ощущение, знакомое всем толковым оперативникам). Захотелось что-то делать, причём немедленно… Он посмотрел на Бодрова. Тот о чём-то глубоко задумался, машинально постукивая черенком дедовской трубки по собственной ладони (именно из-за неё, кстати, Бодрова и прозвали Дедом. Ну плюс, конечно, опыт и мудрые, толковые советы). Шеф же целиком сосредоточился на донесениях Консула. Что-то тот раскопал, раз Гонгвадзе так внимателен. Но инк многоканален, и Гонгвадзе вполне могло заинтересовать из повседневной текучки всё, что угодно, и только шефу решать, что стоит внимания, а что коту под хвост.
Баев сосредоточился и внутренним зрением, с некоторых пор совершенно новым и потрясающим чувством, мгновенно собравшись и сконцентрировшись, разглядел всю начинку оперативно-рабочего модуля шефа: нити световодов, пульсирующий позитронный шарик-мозг Консула, считывающие и приёмно-передающие пучки ослепительных лазеров, энергетические потоки, что-то ещё, маловразумительное, ускользающее и плывущее, словом, проделал то же, что недавно и с Сильвестром, и собственным домом, только теперь сделал это намеренно, будто хотел проверить, не исчезли ли его новоприобретённые возможности так же внезапно, в никуда, как и проявились неожиданно, из ниоткуда. Да нет, конечно, ничего подобного; не исчезли, не рассосались. Более того, он незаметно, подспудно научился ими потихоньку управлять по своей воли и желанию, и при этом вычленять то, что требовалось в данную минуту, а остальное заставляя обтекать сознание на уровне обычного незапоминающегося фона. Привыкнуть ко всему этому казалось даже важнее, чем осознавать то, что он имеет и умеет, и чем обладает.
Не без сожаления Баев вернулся в обычное состояние, «выключил» внутреннее зрение, убрал его куда-то внутрь себя до поры до времени (осталось ощущение лёгкого внутреннего зуда, в целом приятного, нежели наоборот) и связался по трэку с Вольновым, который в Институте биотехнологий сейчас нёс вахту, наблюдя за девочкой и вообще контролируя там ситуацию.