— Детка! — услышала вдогонку виноватый голос.
Войдя в комнату, достала свою заначку, спрятанную в книге. Внутри лежала честно сворованная у Оливера тысяча баксов. Свернув деньги калачиком, спустилась вниз и подошла к отцу.
— Пойми, я…
Он оборвал себя на полуслове, когда я вложила свои сбережения в его руку.
— Тебе они нужнее, — произнесла я и таки расплакалась.
Папа вздохнул, обнял меня и погладил по голове, будто маленькую.
— Спасибо, малыш.
Мы сидели молча какое-то время. Каждый думал о своем, но нам было комфортно.
— Эй, в этом есть и плюс! — подбодрил папа. — Я забираю кота. Никакой больше белой шерсти на твоей одежде!
Я хмыкнула, вспомнив, как бранила Снежка последними словами. Сейчас все казалось такой мелочью. Черт, как же мне не хотелось отпускать папу. Возвращаться в тот дом. Что-либо менять в своей жизни.
Но иногда мы никак не можем повлиять на события. Нас уносит невидимый водоворот судьбы, остается только ждать и надеяться на лучшее.
Почему-то вспомнились слова Эрика. Он говорил, что я могу быть свободной. Что ж… Чепуха все. Быть свободной и жить на улице — не лучший выход.
Это была моя последняя ночь в том несуразном ветхом доме. Мне он не понравился, как только увидела. Но этой ночью я долго не могла уснуть. Упаковав половину вещей, ходила по пустым комнатам и грустила. Он стал моим убежищем, запасным бункером, где всегда можно было укрыться от бури.
А теперь у меня такого места не будет. Птичка снова вернется в свою золотую клетку.
Пятница пролетела, как одно мгновение. Я поймала себя на мысли, что без Эрика скучно. Он действительно не явился. Все вроде было прежним, но в то же время чего-то не хватало.
Вернувшись домой, я с порога ждала неприятностей. У входа был припаркован “Мерседес” мамы.
Из кухни звучали приглушенные голоса. Родители, как всегда, обменивались “любезностями”. Услышала обрывки фраз: “алкоголик”, “неудачник”, “ниже некуда” от мамы и “истеричка”, “только попробуй” от папы.
Я громко стукнула входящей дверью, и мама тут же показалась в коридоре. Она была одета с иголочки, корча из себя аристократку. Она не знала, что я хранила фотку из далеких девяностых, где она стояла у дерева с кудрявыми волосами и в ужасных бесформенных джинсах с высокой посадкой. Тогда она была просто Лизи, а сейчас только Элизабет. И это звучало, как диагноз.
— Эмбер! — радостно воскликнула Элизабет, будто и не было той ссоры месяц назад.
— Привет, мам, — вяло улыбнулась я.
— Ну, не дуйся, детка. Все будет хорошо.
Она заключила меня в свои объятия, чмокнула в обе щеки и повела на кухню.