- Да уж, садясь за свои иголки, ты забываешь обо всем.
Я нащупала ее ладонь и сжала, что с момента знакомства стало нашим личным ритуалом и расшифровывалось, как желание приободрить. Вместе с воспоминанием пришла и давно грызущая меня мысль: «А она ведь уедет. Больше не будет перекидывания подушками по утрам и хихиканий перед сном. Уже завтра она отправится в родовое поместье за город, и видеться мы будем не чаще, чем раз в полгода, а общаться письмами».
Несмотря на грустные мысли, я постаралась сохранить беззаботное выражение лица, чтобы не испортить вечер. Но то, как подруга посерьезнела, значило, что моя маска была несовершенной. Когда она, видимо, собралась что-то сказать, тяжелая дверь распахнулась, и внутрь вошел мужчина.
Все разговоры мгновенно стихли. И это неудивительно, ведь в нашем пансионе были заняты исключительно женщины. Женщины были учителями и поварами, сами устраняли поломки, а уборкой и стиркой занимались воспитанницы. Мужчин же на моей памяти никогда не пусками дальше порога, и то лишь при крайней необходимости. Но в тот момент мужчина средних лет в форме княжеского служащего с проседью в длинных, заплетенных в косу волосах, чеканя шаг, шел по Общему залу. Мадам Жижинда пришла в себя первой.
- Как Вы здесь оказались?
Тон ее голоса поменялся с недовольного на удивленный. Все мы разглядели на камзоле вошедшего знак Главного гонца. Золотая брошь размером с половину моей ладони изображала сапожок с крылышками. Ее обладатель лично доставлял письма Великого князя по столице и в исключительных случаях выезжал с этой целью за город.
Гонец молча передал ей свиток с восковой печатью и оттиснутом на нем княжеском гербе. Передав письмо, мужчина сразу же удалился. Мы затаили дыхание, когда директриса развернула пергамент и стала читать, перебегая глазами со строчки на строчку. Я не могла оторвать взгляд от ее лица и видела, как тонкие светлые брови сошлись к переносице. В Общем зале воцарилась тишина, едва нарушаемая приглушенным дыханием. Закончив, она подняла голову от пергамента и растерянно произнесла:
- Нам нужно ехать. Я все объясню вам в дороге.
Она впервые говорила медленно.
Глава вторая
Повозка остановилось после громогласного «Тпру!». Нас высадили перед входом, и, стоило всем выйти, извозчик уехал, торопясь освободить место следующему экипажу. Обернувшись, я увидела как на булыжной мостовой, кольцом изгибавшейся вокруг фонтана, столпились экипажи.
Фонтан изображал молодого парнишку, замершего в беге. Локтем он зажимал кувшин, который из-за бега накренился, и вода выплескивалась из него. Судя по лохмотьям, в которые превратилась его одежда, мальчик был оборванцем. Но это не мешало ему выглядеть веселым и довольным. Каждый вихор на его металлической голове сиял озорством. Казалось, что он на бегу придумывает какую-нибудь новую шалость. Он взирал мимо прибывающих людей, мимо экипажей и лошадей. У меня создалось ощущение, что он одновременно и насмехается над всеми нами и не озабочен происходящим, стремясь по каким-то своим делам. Может, статься он стремился скрыться в светлом лиственном лесу, близко подступившем к мощеной дороге.